Шествие динозавров

Я был повязан узами мнимого ниллганского обета. Охрана императора занимала всё моё время. Мимолётные отлучки в город в счёт не шли. Какую пользу черпал я из разговоров с вургром, что упорно отказывался назвать своё имя? Что могла сообщить не искушённая в любовных играх, не ведавшая, что такое поцелуй, но стремительно набиравшая класс милая стихотворица Оанууг? В каком невежестве уличал меня желчный прорицатель Гиам, потирая побитые дозорными бока? Разрозненные крупицы знания, из которых не сложить мозаики… Я никак не врастал в эту жизнь. Она отторгала меня, как инородное тело. Точнее было бы сказать, что я встал ей костью поперёк горла. Все только вздохнули бы с облегчением, исчезни я насовсем. Император избавился бы ещё от одного критика своих нелепых реформ. Юруйаги сорвались бы с цепи, чтобы драть своего брата и господина в клочья. Рыночные торговцы расстались бы с печальной необходимостью порскать врассыпную при виде вооружённого до зубов ниллгана, от которого всего можно ожидать: ниллган — что вургр, не человек, дрянь, мертвечина, нечисть во плоти…

Эх, знал бы кто-нибудь, как у бедного ниллгана пухнет по ночам и трещит поутру черепная коробка от распирающих его убогие мозги задачек!

Взять хотя бы ту же зигганскую религию. Хм, религия… Какое же это, паучья кровь, «фантастическое отражение в сознании людей реальных явлений», когда между верованиями и порождающими их явлениями существует однозначное соответствие! Двух богов я уже повидал собственными глазами. И они полностью соответствуют своему мифологическому описанию. Но если Йогелдж ещё как-то вписывался в мои материалистические представления — только не будем поднимать вопрос о том, разумен ли этот монстр! — то с праматерью всех женщин обстояло намного сложнее. Это был феномен того же класса, что и наши «летающие тарелочки». Некая энергетическая флуктуация, управляемая совокупным сознанием беснующихся жриц. Возможно, натурального происхождения. Но также возможно, что означенным сознанием и порождаемая. Хотя в этом случае придётся допустить, будто все зигганские женщины — скрытые Джуны[89]. Естественно, они лепят из высвобожденного ими ифрита то, что им хочется в данный момент видеть. А то и вовсе — природная голография… Впрочем, есть и самая правдоподобная версия. Допустим, что Эрдаадд — действительно живое существо. Очень древнее, такой же реликт, как и всё местное сонмище хелицерат. Наделённое вполне материальными качествами, но недоступными нашему пониманию и оттого с наших позиций сверхъестественными. Оно действительно выходит на свет, когда его надлежаще призовут. С благосклонностью внимает всеобщему поклонению. И даже исполняет какие-то незамысловатые просьбы, участвует в беседах и вершит маленькие чудеса. Чтобы затем, поразвлекшись, вернуться в свои чертоги. В Чрево Мбиргга, например. Будь оно неладно… Остаётся самая малость. Последний шаг. Чтобы явился мне, скажем, небожитель Юнри. Или хотя бы повелитель Ночной Страны, его паучье величество Бюйузуо Многорукий. И тогда я окончательно свергну с себя путы материализма, поверю во всё, что говорится в здешних мифах. Даже в то, что Паук Бездны неминуемо проснётся. И тогда всей микрофауне, что поселилась на его теле, сильно не поздоровится…

Не понимал я и хода эксперимента, затеянного спорыми на выдумку потомками из двадцать первого века общей нашей с ними эры. Ну, нашептали они каким-то образом на ухо Луолруйгюнру суть его бредовых реформ, против которых только ленивый не восстал бы. На какой результат они рассчитывали? Получить в итоге социальную химеру, этакий феодальный социализм? История уже знавала похожие взбрыки. Из школьной программы: фараон Аменхотеп Четвёртый, которому предстоит родиться через тысячу лет, вздумал ниспровергать старый пантеон в угоду им же придуманному новому божеству, солнцеликому Атону. Даже имя своё сменил на Эхнатона. Ни черта-то у него не вышло. Уж не напел ли бедняге его солнечные гимны голосок из дальнего будущего? Вот и солнцеликость фигурирует в деле, как улика… Впрочем, супруга его, Нефертити, будет хороша. Спасибо Тутмесу, который сумеет передать её очарование в известняке… А что останется человечеству от императора Луолруйгюнра Первого?

Или вот ещё занимательный пример, о котором в школьных программах ни слова: шестнадцатый век, Мюнстерская коммуна. Кучка религиозных диссидентов, запертая в утлом городишке войсками карателей, учиняет всеобщую экспроприацию и делёж. В интересах, так сказать, обездоленных. «Всё вокруг колхозное, всё вокруг моё». В том числе кошки и женщины…

Здесь во мне, разумеется, вопиял заклятый гуманитарий в первом поколении Славик Сорохтин. Которого весьма незначительно волновали нюансы социального устройства империи. Для которого козни врагов «перестройки по-зиггански» представляли сугубо статистический интерес. И который ещё в безмятежном студенчестве самостоятельно и совершенно стихийно пришёл к мысли, что история человечества есть не сумма занимательных фактов, а процесс созидания культуры. Ниллгану Змиулану такие тонкости были до фени.