Шевалье

Но он не мог спорить здесь с Дианой, любившей ясные, простые и романтичные рассказы, поэтому он переключил ее внимание.

– Как раз в Ганновере я и приобрел тебе один из подарков.

– Один из них? – нетерпеливо переспросила Диана.

Когда Джулия вернулась, сопровождаемая слугой, принесшим сундук, подарки вынули и рассмотрели. Вначале извлекли маленькую золотую клетку, в которой сидела золотая птичка, усеянная драгоценными камнями. Когда часовой механизм в ней завели и освободили пружину, птичка откинула назад головку и запела. Диана пришла в неописуемый восторг, к гордости и облегчению Карелли. Подарок обошелся ему очень дорого, и если бы он не жил скромно, как солдат, он не смог бы позволить себе его, несмотря на свою пенсию из Англии.

Второй подарок он вручил ей завернутым в черный бархат. Она разворачивала его с улыбкой ожидания на губах, которая постепенно исчезла, когда она увидела, что это такое.

– Зачем ты мне это подарил? – спросила она Карелли.

Он выглядел озадаченным.

– Это миниатюрный портрет моей сестры Альены. Тебе он не нравится? Ты не считаешь ее красавицей? Я думал, тебе будет интересно увидеть ее лицо.

Диана вскочила на ноги и в гневе швырнула в него миниатюру.

– Мне не интересно. Я не желаю видеть ее лицо и твое тоже, никогда! Можешь взять эту ерунду с собой, детские игрушки! Я вижу, что обманулась в вас, милорд граф. Я думала, что вы достойны моего внимания. Оставьте меня немедленно! Ваше присутствие здесь больше нежелательно!

– Но, герцогиня...

– Я думала, ты любишь меня! Я думала, ты заботишься обо мне! Вместо этого ты приезжаешь по великодушному приглашению моего отца единственно для того, чтобы посмеяться и унизить меня, вручив портрет другой женщины, которую ты считаешь более красивой, чем я, и глупую свистящую птицу, словно я еще ребенок в детском фартучке! Да, я вижу теперь, что ты думаешь обо мне. Если я ребенок, мне лучше уйти в детскую. Пойдемте, Алессандра, Джулия. Мы оставим милорда графа созерцать его величие в одиночестве.

Диана развернулась, презрительно задев клетку с птицей своей юбкой, и вышла. Две девочки, испуганно взглянув на Карелли, поспешили за ней.

Она никогда не сердилась долго. К вечеру Диана была готова выслушивать его мольбу о прощении и его уверения в преданности. Но Карелли имел, между тем, время, чтобы обдумать и решить, в чем дело, почему подарки расстроили ее. Герцога не было, и они обедали одни, в присутствии одних лишь слуг. Диана выглядела особенно красивой в платье нежного серо-голубого оттенка, которое заставляло ее чудесные темно-золотистые волосы пылать, как полированная медь. После обеда они прогуливались по лоджии, обозревая лагуну, наблюдая восход луны – бледный круг на бледном вечернем небе.

– Герцогиня, я хочу сказать вам что-то важное, – произнес Карелли.

Диана оперлась на колонну в конце лоджии, приняв небрежный вид, чтобы дать ему понять, что она полностью осознает, как она прекрасна. Он стоял перед ней, как солдат.

– Я знал тебя еще ребенком и восхищался тобой с тех пор, как увидел первый раз – теперь ты выросла из ребенка в женщину, и мои чувства к тебе выросли тоже. Я солдат удачи, но я принадлежу древнему роду с достойной историей. Во мне течет королевская кровь, я граф, хотя и в изгнании. Если мой скромный костюм может хоть как-то повлиять на тебя, могу ли я получить твое разрешение просить твоей руки для женитьбы?

Диана слушала его с выражением удовольствия, которое сделало ее ответ более неожиданным.

– Нет, милорд, не можете.

У Карелли все опустилось внутри.

– Но... я думал... когда ты так рассердилась утром, я думал...

Он тряхнул головой.

– Я думал, ты любишь меня.

Диана улыбнулась, но не торжествующей улыбкой, которую он мог бы ожидать, если бы она мучила его, а почти с жалостью.

– Я люблю тебя и верю, что ты любишь меня. И все-таки я не выйду за тебя замуж. Ты был прав, я рассердилась, потому что ты предпочел красоту своей сестры моей красоте.

– Не предпочел... я никогда…

– Я прощаю тебя за эту рану. Я тоже люблю тебя с тех пор, как ты приехал впервые навестить своего брата, хотя я знаю, что для тебя я была всего лишь ребенком.

– Но сейчас ты не ребенок, и я...

– Милорд, это не значит, что я не выйду замуж за тебя. Это значит, что я вообще не выйду замуж. Я поклялась давно, в твоем присутствии, что никогда не выйду замуж, а стану великой певицей. Вот, что я имею в виду. Я стану самой великой певицей в мире. Ты не знаешь, что сеньор Вивальди намерен написать оперу с главной партией специально для меня? Я не могу позволить женитьбе нарушить мои планы.

– Но...

– Ты не переубедишь меня. Пожалуйста, не говори больше об этом.

Карелли умолк. Диана подошла к нему и посмотрела ему в глаза снизу вверх, поскольку какой бы высокой она ни была, он был выше ее, пожалуй, одним из самых высоких мужчин в Европе.

– Ты назвал меня божественной Дианой. Я хочу, чтобы люди такой и запомнили меня. Однажды весь мир узнает обо мне. Но я всегда буду любить тебя, милорд, и умоляю, не переставай любить меня. Мне нужна твоя любовь.

– Я не перестану любить тебя, – проговорил Карелли.