Шевалье

— Парни, последите за ним, чтоб никуда не сбежал и не вылакал тут все запасы пива, — скомандовал я, — Утром, как немного протрезвеет, проведём с ним воспитательную беседу. Но до того, чтоб без рукоприкладства, ясно? Проблемы с орденом нам не нужны.

Те, кого назначили стоять в первом дозоре, молча кивнули, остальные потеряли к пьянице всяческий интерес и начали потихоньку расходиться по своим комнатам. Лишь трактирщик остался на своём прежнем месте и снова начал строчить что-то в своей конторской книге. И это радовало, потому как к нему у меня все ещё оставались вопросы.

— И давно он такой? — поинтересовался я, усевшись возле стойки.

— Да почитай уже полгода как, — хмыкнул корчмарь, не отвлекаясь от своего занятия, — Как его жену, Сильвию отволокли на костёр, уличив в колдовстве, вот с тех пор он и не просыхает. В последнее время так и вовсе, по ночам повадился ходить по улицам и орать всякие непотребства, пока его кто-нибудь не пустит в дом и не напоит.

— Так у вас же бестия на улицах бесчинствует? — удивился я, — Ему совсем жить надоело?

— В том то и дело, что да, — покачал головой трактирщик, отодвигая книгу в сторону, — У меня такое чувство, что он каждую ночь ищет смерти, но она, как назло, всегда обходит его стороной. Он даже шутил как-то раз, что боги и издеваются над ним, не желая призвать к себе.

— И орден терпит такое поведение? — я взял со стойки кружку и подошёл к бадье с чистой водой.

— Орден изгнал его из своих рядов в тот самый день, когда его жену сожгли, — возразил трактирщик, — И с тех пор он им так вот своеобразно мстит. Спёр где-то их робу, а может она у него запасная была. Напяливает её и идёт ночью балагурить по улицам.

— Да уж, невесёлая у него судьба, — хмыкнул я, усаживаясь обратно.

— Только это не повод нажираться в долг и не платить потом, — пожал плечами корчмарь, — Он мне уже почти целый медяк торчит, а всё никак остановиться не может.

— Кстати о деньгах, — хмыкнул я, — Удивлён, что у вас тут так пусто. Ну ладно, трактирные девки по домам разбежались, а вышибалы то где? Если вдруг мои парни напьются и разнесут тебе половину кабака?

— Тогда мне придётся совсем закрыться, — флегматично пожал плечами корчмарь, — Говорю же, вы первые за полгода, кто пришёл сюда из диких земель. А на местных пьянчугах много не заработаешь. Так что вышибалам мне платить попросту нечем, да и трактирная девка тут всего одна.

— Вот как, — хмыкнул я, сделав на всякий случай зарубку в памяти. Раз уж мы буквально спасаем бизнес этого товарища, то можно будет на досуге повыбивать из него преференции. Может информацией какой поделится, а может и скидочку даст, если мы пригрозим уйти на другой постоялый двор. Сомневаюсь, что в таком большом городе, как Вестгард, он всего один, — Ясно, понятно. А что насчёт отрядов или караванов, которые наоборот, идут в дикие земли? Тоже не было ничего?

— Осенью ушли несколько торговых караванов в Деммерворт. Весной должны были вернуться, но… Вы первые, кто пришли по северному тракту, — корчмарь грустно хмыкнул, — Не думаю, что придут обратно.

— Сложно сказать, — я пожал плечами, — Нам по дороге не попались ни они, ни их обглоданные останки и разбитые телеги. Может быть, мы где-то разминулись, конечно. Но шансы дойти обратно у них есть. И они стали заметно больше, с тех пор как мы прирезали обезумевшего колдуна, засевшего возле одной из деревень тракта.

— Должно быть, интересная история получилась, — трактирщик опёрся на стойку и в упор посмотрел на меня, — Расскажешь?

Желание полночи чесать языками не было, тем более я узнал всё, что хотел. И всё это укладывалось в общую картину послевоенной разрухи. Всё, кроме одного — пьяного священника. Почему его не тронула тварь, которая вот буквально за десять минут до его прихода разорвала какого-то припозднившегося прохожего пополам возле дверей корчмы? Побрезговала? Или мужику просто повезло? А может, боги и вправду хранят этого спивающегося бедолагу, несмотря на все его попытки себя угробить. Или он и есть та самая тварь, которая бродит тут по ночам…

Последнее предположение показалось слишком уж нелепым. Поэтому я просто отмёл его, поставил пустую кружку обратно на стойку, и пока в голову снова не полезла какая-нибудь ересь, ответил:

— Как-нибудь в другой раз. Друг, мы сильно устали с дороги, и честно говоря, я сейчас могу прямо тут и помереть, если сейчас же не отдохну. Так что извиняй, но…

— Я понял, — кивнул корчмарь, — Пойдем, покажу тебе твою комнату.

Каморка оказалась небольшой но достаточно уютной. В углу стояла широкая кровать, в которой при желании поместились бы и двое. Толстый матрас, набитый толи соломой, толи овечьей шерстью, одеяло, сшитое из шкур. Рядом столик, на котором расположилась деревянная кружка с водой и небольшая жировая коптилка, пламя которой едва-едва освещало комнату. В дальнем углу стояла тумбочка для личных вещей. Скромное убранство, но после полугода в дороге и общинного зала острога, где мы спали на соломенных тюфяках и такое было верхом мечтаний.

— Ну вот, приятного отдыха, — трактирщик тут же скрылся за дверью.