Шевалье

— Вы, Дельрин, право сказать, меня удивляете, — губы старика вновь презрительно скривились, — Меня уже начинают терзать подозрения, а не впали ли вы в ересь, общаясь с этими… — святоша указал на меня и буквально выплюнул, — смердами.

Желание дать ему по зубам было всё сильнее и сильнее. Тем более, что странное поведение Дельрина его только укрепляло. Но с другой стороны — рыцарь мог блефовать. Очень умело, прикрываясь настоящим внутренним законом организации, но всё-таки… Всё-таки у нас не было в этом городе ни одного друга, если не считать трактирщика, старого алкоголика и старосты. Да и то, последний под вопросом. А вот у ордена, как показывает практика, друзей много. Очень много. Да и закон, он ведь всегда, что твоё дышло. Куда повернул, туда и вышло.

— А меня мучают подозрения, что здешнее клирикальное крыло погрязло в ереси, — парировал бывший рыцарь, — Впрочем, мы можем домучаться до того, что признаем друг друга еретиками и начнём очередную священную войну. Стоят ли эти два «смерда» того? По-моему, нет. Тем более, ты сам знаешь, что мне придётся лично ответить, ежели они причинят какой-либо вред или снова опорочат честь нашего ордена.

— Знаю, и потому лишь дивлюсь твоему упорству, — старик тоже немного сдал назад, — Ладно, договорились. Бери их на поруки, но если Болека вновь увидят на городских улицах пьяным, в рясе нашего священника… Полетят головы.

— Вот и хорошо, — кивнул Дельрин.

— И, коль скоро мы наконец-то уладили все наши разногласия, — вновь встрял в разговор я, повысив голос настолько, насколько позволял ноющий бок, — Я предлагаю всем переместиться в корчму и продолжить разговор там. Сегодня вся выпивка за счёт «Мёртвой головы».

Стражники поддержали это заявление одобрительным гомоном. А вот мои ребята не произнесли ни звука. Некоторые лишь неодобрительно покачали головами, да пошли внутрь. Похоже, они решили, что я вновь собрался залезть в их карман. После того, как погнал их на войну со своим личным врагом, до которого им просто не было никакого дела. Мда… Херовенькая картинка складывается. Ещё парочка подобных выходок с моей стороны, и «бунта на корабле» будет не избежать. Надо будет чем-то задобрить парней. Найти им девок? Или всё-таки начать выплачивать какое-никакое, а жалование? Вот, только, с каких таких шишов делать и то, и другое…

Внутри корчмы царил беспорядок. Столы перевёрнуты, скамейки завалены набок. На полу — черепки побитой посуды и лужи, от которых исходил тошнотворный, кисловатый запах. Похоже, бойцы ордена проводили досмотр со всей тщательностью. Заглянули в каждый кувшин. Ну, действительно, кто знает? Вдруг алкоголик умудрился спрятаться в горшке с дешёвой брагой.

— Дельрин, пусть твои ребята перенесут раненых. Вернон — если понадобиться с ними какая-либо помощь, скажи. Сделаем, что сможем. Но, чтоб они были живы и на ногах!

— Понял, — кивнул лекарь, — Хоть и обещать этого не могу. Дирк ещё туда-сюда. Парень крепкий, выкарабкается… А вот Вендел… Не знаю, — Вернон замолчал и отвёл взгляд, — Ничего обещать тебе не могу.

— Сделай, что можешь, — я с трудом выдавил из себя улыбку и похлопал парня по плечу. На душе было гадко. Если Вендел умрёт — это будет на моей совести. Не на совести Айлин, из-за идиотской выходки которой нам всем пришлось рисковать своими шкурами. Не на совести Вендела, который вовремя не спрятался за щитом впереди идущего. А на моей. Ведь я принимал решение. И я отдавал приказ. Тогда это казалось очень простым. Даже очевидным. Один из наших попал в беду, и надо срочно его выручать. А теперь я рискую разменять жизнь Айлин на жизнь Вендела. Как фигуры в шахматной партии. Вот только проблема в том, что они — нихера не фигуры. А люди.

— Тебя я тоже жду на осмотр, — тон Вернона был спокойным и холодным. Парень быстро взял себя в руки, — Рану нужно обработать и зашить. А заодно проследить, чтобы не было внутреннего кровотечения. Кинжал прошёл по касательной, не задев брюшину и позвоночник.

Четверо бойцов, вместе с раненными, и во главе с Верноном ушли. А остальные принялись расставлять столы и стулья, наводя в корчме хоть какое-то подобие порядка. Трактирщик с брезгливой миной на лице, встал за свою стойку и принялся выставлять на неё новые кружки, взамен расколоченных и раздавленных. Корчма сегодня понесла серьёзные убытки. И ещё понесёт. Только Штепан об этом ещё не догадывается.

Когда уцелевшая мебель вернулась на своё законное место, мужики принялись наливать себе дешёвое, разбавленное пиво, и разбредаться по столикам недовольно ворча себе под нос. Корчмарь не спешил распечатывать свои «золотые» запасы. И ситуацию надо было исправлять, как можно скорее.

Кое-как доковыляв до стойки, я шумно выдохнул и тяжело опёрся на неё. Немного отдышался, а затем взял одну из кружек и демонстративно, чтобы видел весь зал, попробовал. На вкус и правда напоминало кислую ослиную мочу. Не то, чтобы я когда-либо её пробовал, но желание начинать как-то совсем не было.