Шевалье

— Вот, — Тур ткнул в мою сторону пальцем, — Вот в этом твоя проблема, Генри. Ты вечно на взводе. Вечно чем-то нагружаешься вместо того, чтобы дать себе хоть немного отдыха. Так и впрямь немудрено сломаться. Поэтому будь добр. Не выёбывайся. И хоть раз послушай тех, кто хоть немного в этом понимает. Никто сегодня ночью нас не захочет сожрать. Никто сюда не вломится. И поэтому нахер нам не нужен этот караул. Всё. Сегодня мы отдыхаем. Томаш! Томаш, мать твою! Мы долго ещё ждать будем?

— Да сейчас-сейчас, — лениво зевнув отозвался Томаш, — Марта, давай уже шевелись.

— А пока она шевелится, можно немного и на трезвую голову поговорить, — внезапно продолжил Роберт, — Вот Генри, расскажи, чего ты всё время такой замороченный. Не, я конечно, понимаю, что нам то и дело угрожает опасность, но… Нельзя же из-за этого превращаться в скучную и не особо приятную жопу, думающую только о деле.

— Так, я не понял, вы что тут все сговорились что-ли? Или Айлин вам в уши надула, пока я спал? Как сговорились, блин…

— Да при чём тут Айлин, — отмахнулся бард, — Не, девочка, конечно, сделала правильный вывод, но… Видит то это не только она. Я вон, тоже заметил. Но я то не мудрено. Как-никак менестрель должен быть ещё и знатоком человеческих душ, чтобы играть на их струнах своим искусством. Но дело в том, что это заметил даже Тур. И если уж он сообразил, что что-то не так, значит оно действительно не так.

— Что значит: «даже»? — возмутился здоровяк, — мы с Генри знакомы между прочим куда дольше тебя, и уж мне ли не знать…

— Не ворчи, — перебил его Роберт, — На три недели вы знакомы дольше. И вообще разговор сейчас не о тебе. А о тебе, Генри. Говори. Мы все внимательно слушаем, и будь уверен, всё, что ты тут наплетёшь, утащим с собой в могилу.

— Не понял, — растерянно уставился на него я, — Что именно говорить то?

— Мда… — Роберт сделал кислую мину, — Всё-таки повредился ты головой от этого яда. Пусть и слегка, — бард выдержал небольшую паузу, внимательно глядя мне в глаза, а затем всё-таки соизволил продолжить, — Что тебя так гнетёт, рассказывай. Уж нам то ты можешь. В конце-концов после того дерьма, которое мы вместе прошли, стыдится уже абсолютно нечего.

— Да уж… — ухмыльнулся Вернон, — Всё равно ничего более постыдного, чем тот случай с магическими сферами ты выдать не сможешь.

— Какие такие сферы, — оживился Роберт, — Эту историю ты мне не рассказывал!

— Как-нибудь потом расскажу, — отмахнулся Вернон, — Сейчас мы не меня слушаем.

— Кстати, по поводу Айлин, тоже хороший вопрос, — Тур хитро прищурился, — Чего у вас с ней там такое происходит, и почему при одном лишь вопросе о ней, ты краснеешь будто девка на выданье. А на неё при этом шипишь, будто кот, у которого пытаются отнять только что спёртую рыбину.

Мне почему-то очень захотелось ему врезать. Вот блин не даёт этот вопрос покоя здоровяку. Нет, конечно, меня он тоже волнует. Тем, что я не понимаю, какого собственно хрена происходит и что со всем этим делать. Но блин. Его-то какая в этом печаль? Мда… И впрямь жаль, что врезать нельзя. Всё-таки друг, как-никак. Да и чревато. Ответка может прилететь такая, что я ещё на пару дней уеду в аут.

— Ладно, так и быть, — выдохнул я, — Расскажу. Только не на трезвую голову.

— И не нужно, — ухмыльнулся Тур, глядя на служанку, несущую нам два пузатых кувшина. Эх, вот зарекался же не нажираться… А, с другой стороны… Чёрт с ним. Один раз не пидо… не страшно. Предки использовали метод алкогольной психотерапии веками, и как-то всё-таки умудрились пережить его последствия. Так чем я, собственно, хуже?

— Ну… — здоровяк разлил мутноватую жидкость по кружкам. В нос тут же ударил резкий запах спирта и ещё какой-то не шибко приятной примеси. Я невольно поморщился, пытаясь не думать о том, какое это дело на вкус. Впрочем… Пьём мы его не ради вкуса, как говорил один не шибко известный персонаж, — Вздрогнем.

Тур поднял кружку и залпом опрокинул её содержимое себе в глотку. Закрыл глаза, шумно выдохнул и окинул нас нетерпеливым взглядом.

— Ухх, горло дерёт, что надо. Так, я не понял… Чего сидим? Давайте, не отставайте. Генри, тебя это особенно касается.

Я с сомнением покосился на содержимое своей кружки. Блин, лишь бы не получилось, как в том анекдоте. Где: «после твоей настойки никто ничего не видит». Ну да ладно, кто не рискует, тот не… Пьёт местные помои и не разговаривает по душам.

Глотку обожгло. Дыхание почти сразу же перехватило. Я зажмурился и попытался пропихнуть следом за выпивкой глоток прохладного воздуха. Получилось хреново. Он лишь ободрал горло, заставив меня закашляться.

Немного отдышавшись, я помотал головой и отодвинул кружку в сторону. Для начала явно хватит. Тем более, что настойка оказалась и впрямь забористая. В голове начинало понемногу шуметь, а по пищеводу разливаться приятное тепло.

— Ну, теперь давай, — шумно выдохнул Роберт, отставляя кружку в сторону и выжидающе уставившись на меня, — Рассказывай.