Шевелёво: Минувшее, дома и люди

О силе Егора ходили легенды; Вот, например, самые известные: Однажды на Курье, в праздник, одна женщина не очень уважительно его встретила, за что принадлежащую ей 150-литровую кадку с капустой, закинул он на крышу её крыльца. Раздосадованной женщине, понадобилось целых полдня, чтобы полностью снести капусту оттуда. Вторая история, услышанная мной от отца: Как-то раз, опять же в праздник, будучи навеселе, решили шевелёвские мужики, под предводительством Егорши, пойти на Курью и побросать "курьян в Нарчугу". Кончилось плохо- Егоршу огрели по голове колом (знать, на Курье, мужики тоже были нехилые); Ну, а, уж остальным пришлось, с ним на руках, безотлагательно поворотить восвояси.

Однако, богатыри, обычно, долго не живут; Умер Егорша Большой в возрасте 45-ти лет, схоронив перед тем несколько жен (суровый был мужик). Их он не бил, боясь покалечить, но, в качестве наказания за провинность, заставлял: до сорока раз бегать вокруг своей избы. У детей его, жизнь, вероятно, была более счастливая.

Изба до сих пор цела; Укреплена усилиями моего брата Нестора. Так, что, простоит еще лет сто, в память о Егоре Большом.

*Двенадцатилетним мальчишкой, довелось мне, по распоряжению отца, в ней зимовать, исправно соблюдая постоянную натопленность внутри помещения (до того, я жил в Вилегодском интернате, отец же с семьей, находились на лесопункте Скотном, откуда следить за избой было затруднительно). Приличной пищи тогда, хронически не доставало: кроме неизменного супа, за счет, которого, я и не тотчас зачах. Студеными, северными ночами, прятался я под перину, предварительно одевшись, пуская даже шапку, в дело- на борьбу с обморожением. Параллельно с тем, ухитрялся посещать школьные занятия, добираясь до места через немыслимые 9 км., по слабопротоптанной, а, иногда, и еле уловимой зрению, давно приноровившемуся к нюансам таёжного пейзажа, тропке. Тяготы, что я вытерпел в то время, болезненны в памяти до сих пор. Одна только бабушка, истинно меня жалела, наведываясь по возможности и, утешая всякий раз.

Шестой дом– изба Шевелёва Савелия Прокопьевича, сына Прокопия Леонтьевича, внука Леонтия Яковлевича, наверное, самого сильного в инженерном плане у Шевелёвых. Три мельницы было им возведено. До сих пор на месте одной из них, на Чирковой Побереге, торчит из земли готовый мельничный жернов, вытесанный из цельного камня. Каждый год, я прихожу к нему и поклоняюсь труду предков, конечно, при всем том, довольно огорчаясь по поводу неприбранного потомками наследства. Хотелось бы сказать, чтоб правнуки Леонтия Яковлевича не разбрасывали по берегам своих сокровищ.

У Якова же Егоровича, опричь Леонтия, было еще двое сыновей: Василий- наш общий прадед и Алеша.

Леонтий всегда вызывал уважение у моего отца; Будто бы в доказательство того, он часто говаривал:"Что Леонтий сделает,-семерым не под силу." Савелий Прокопьевич и Александр Филимонович (мой отец) были почти ровесниками; оба- участники ВОВ (стоит отметить, что С.П. вернулся с фронта в 1943-ем году, лишившись руки).

В детстве мы особенно были дружны с его сыном Колей. Старший Василий (1938 г.р.) предпочитал компанию моего брата Николая (того же г.р.), вместе они ходили за реку "рубахи рвать". Василий Савельевич окончил Военное Училище; Дослужившись до полковника, стал председателем трибунала армии.

В 1944 г. родилась, у Савелия Прокопьевича, Граня, с которой мы часто, потом, встречались на сенокосе, ночевали в пастушьей избушке, посещали танцы (у Дураковых). Чуть помладше были Нина, Федор, Фаина. Вроде бы, все живы до настоящего времени, за исключением Василия и Федора. Федор умер рано, даже не женившись (виноват зеленый змий), а был труженик.

Седьмой дом Елены Ивановны (детей не было, замуж не выходила). Её отец, при раскулачивании в тридцатых годах, занимал пост председателя сельсовета. Мне известен тем, что застрелил своего дядю по отцовской линии, нашего прадеда Шевелёва Василия Яковлевича (Хабу). Его покарали вначале условным сроком, но при пересмотре дела, дали семь лет строгого режима где- то в Марийской тайге.