Шеврикука, или Любовь к привидению

Шеврикука предложил Приватным привидениям самим выбрать трактир, наиболее подходящий их традициям, вкусам, кулинарным легендам, специфическим особенностям желудков, желудочных соков, отрыжек и прочему. Сам же он был готов отпробовать все местное. Был назван трактир «Гуадалканал». По дороге в «Гуадалканал» Епифан-Герасим стал жаться, сожалеть о том, что с довольствием у него туго и неясно – какая у него теперь выслуга лет, учитывать ли вынужденное в связи с выходом из строя организма воспринимающего объекта, Бушмелева, безделье или нет, какие могут быть льготы и т. д. – никак не могут решить, и он ходит с грошами в кошельке. Шеврикука понял, что среди всего прочего Епифан-Герасим – жмот и любит прибедняться. Петюля тоже обнаружил, видимо, что его карманы пусты, но так и не смог прервать речи своего почитателя. Помолчав, Шеврикука заявил, что с довольствием у него – дела сносные, что это он ведет их в трактир, а не они его и пора прекратить песнопения.

Название трактира подсказывало Шеврикуке мысли о том, что основу меню составят там блюда американской и японской кухонь, а может быть, и кухонь других стран Тихоокеанского бассейна, так или иначе вовлеченных в театр военных действий. На полках за трактирщиком он обнаружил банки американской тушенки и ветчины выпуска сорок четвертого года, пористый шоколад и японские сушеные кальмары. Но это, выяснилось, был как бы трактирный музей. В меню же предлагались два коктейля: «Перл-Харбор» и «Хиросима-Нагасаки», по цене примерно равные. Их Шеврикука посчитал нужным опробовать на десерт. Основными же блюдами трактира были – солянка сборная, расстегаи с куропаткой и жульен из маслят. Их сотрапезники Шеврикуки и согласились принять во внимание.

– А что пить будем? – поинтересовался щедрый Шеврикука. – Может, закажем бутылку «Тамбовской губернской»?

И Шеврикука уставился на Епифана-Герасима.

– Да ну! – поморщился тот. – Зачем эту-то дрянь?

Но тут же он и смутился, вспомнив, видимо, о неясностях с довольствием.

А у Шеврикуки полегчало на душе.

– Ну а что, отчего же и не «Тамбовскую»? – пропищал Петюля, скорее всего желая угодить вкусу Шеврикуки.

– А ты-то что! – рассмеялся Епифан-Герасим. – Тоже мне пивец! Тебе если нальют, то капельку от капельки. Не напаивай его, Шеврикука.

– Полагаю, что Петюля, – произнес Шеврикука, – знает свою дозу и сознает свое положение в обществе.

Пока же сам Шеврикука пожелал осознать свое положение в обществе хозяев и посетителей трактира. И его карманы были пусты. Ну не совсем, но пусты. Он полагал, что как-нибудь вывернется. И хотел поставить некий опыт.

– Кроме «Тамбовской», – сказал трактирщик, – я предложу вам двойной «Шеврикукс».

– Чего? – спросил Шеврикука.

– Вы забыли. А пользуется спросом.

– Валяй. Исключительно с хреном. Поверху. И без содовой.

– А как же! Самарский хрен вас устроит?

– Что же может быть крепче самарского хрена? – воскликнул Шеврикука. – В особенности из деревни Обшаровка Безенчукской волости!

– Справедливо изволили заметить! – испуганно сказал трактирщик и пропал. Но потом появился.

А Епифан-Герасим упросил Шеврикуку заказать сухое блюдце и у фиолетового окоема посудины усадил Петюлю. Шеврикука же укорял себя: ведь мог (было время) вызнать у Дуняши, чей этот Петюля Приватный и отчего у него в приятелях громила Епифан-Герасим.

– Был Продольный, – сказал трактирщик таинственно.

– Кто?

– Ну, может, не Продольный… – опять испугался трактирщик. – Может быть, Стыркин.

– Какой еще Стыркин?

– Нет-нет. Продольный, точно, Продольный, – сказал трактирщик. – Такой – с чубом, в тельняшке, обмотан пулеметными лентами. Искал каких-то Отродий… И вас…

– Не нашел? – спросил Шеврикука.

– Не нашел! – рассмеялся трактирщик. – Не нашел!

– Когда это было?

– Часа два назад. Вот, пожалуйста, двойной «Шеврикукс». С хреном поверху, исключительно обшаровским Безенчукской волости. Вашим приятелям предоставить?

– Нет, – сказал Шеврикука. – Сейчас шарахну. Апробирэн.

– Наше вам с кисточкой! – напутствовал трактирщик. – Вкривь и вкось!

Шеврикука шарахнул. Самогон, с чем-то желтым. Возможно, кроме хрена в нем был и перец. Выжил. Откашлялся. Надо было стучаться к Иллариону в Гатчину с канистрами «Шеврикукса». Может быть, вывел бы Иллариона, Павла Петровича, Александра Федоровича из состояний меланхолии и исторических невезений. Двойной «Шеврикукс» с хреном никак не заинтересовал Епифана-Герасима и Петюлю. Те все умилялись встрече, ворковали что-то недоступное Шеврикуке, пусть наговорятся, решил он. Да и зачем они ему вовсе? Он очухивался от именного напитка и наблюдал за публикой, скорее всего, постоянными сидельцами трактира «Гуадалканал».