Шиари выбирает первой (СИ)

Спустя четверть часа я уже точно знала, что нужно сделать, чтобы испытать себя самостоятельно.

Итак! Концентрация, незамысловатое плетение чар и слова, обращенные к дару. Концентрироваться благодаря занятиям с профессором Танлей я уже умела, чаровые узоры в книге были описаны подробно, а вот слов обращения не имелось. Автор рукописи предлагал, сосредоточившись, нащупать в себе невидимую нить, что вела к истокам дара, и обратиться к нему со всей искренностью и любовью.

Магию в себе нужно холить и лелеять, как любимую женщину.

Странное сравнение, ну да ладно.

Холить и лелеять? Обратиться с искренностью и любовью?

Что ж, попробуем!

Изнывая от любопытства, я выпрямилась в кресле, положила раскрытую книгу себе на колени и, немного потренировавшись выводить пальцами чаровые узоры, уверенно сказала:

— Ну что ж, сейчас узнаем, есть ли во мне хреновая магия.

Вскинула руки, глубоко вздохнула и зашевелила пальцами, рисуя в воздухе чаровые знаки, обращаясь к своему возможному дару. Я смутно представляла, как именно он себя проявит А может, я просто его почувствую? В какой-то момент четко осознаю, что во мне есть хроновая магия.

Но…

Но ничего не происходило.

Я не ощущала в себе никаких изменений. Когда создавала иллюзии, все было иначе, в груди будто цветок распускался. Во время призывов огня по венам растекался жар, и даже никчемные попытки двигать предметы вызывали во мне дрожь волнения.

А сейчас полный штиль.

Ни дрожи, ни жара, ни распускающихся под сердцем вьюнков

— Что и требовалось доказать. — пробормотала я после очередной неудачной попытки познакомиться, как оказалось, с несуществующей силой.

Никакой волшебной нити я в себе так и не нащупала и теперь могла вздохнуть спокойно. А что во снах вижу себя хроновиком… Так мало ли какая блажь ночью может привидеться! Здесь, в Кальдероке, я постоянно соприкасаюсь с магией, с любыми ее проявлениями, и вполне нормально, что она преследует меня и во снах. Почему хроновая? Да потому что я пребываю в постоянной тревоге, а это как раз та сила, что ассоциируется у меня с беспокойством.

Ну и по какой-то непонятной причине мне неприятно видеть Эскорна с его расчудесной Катриной.

Но про это я сейчас думать точно не буду. Как и перестану переживать о ночных кошмарах.

Я иллюзор, универсал, а большего мне и не надо.

Тут бы с уже имеющимися способностями разобраться.

Вернув книгу на место, убрала стремянку к стене и поспешила вниз. Я чувствовала облегчение и вместе с тем… Какой-то части меня было грустно, что ничего не получилось.

Подумав так, тут же на себя разозлилась. Закатай губу, Лайра! Этого дара тебе точно не надо!

До полуночи корпела над учебниками, а после, когда замок погрузился в сон, отправилась в душ. Обратно возвращалась спокойная, расслабленная, почти счастливая. Впереди меня ждали несколько часов крепкого, исцеляющего сна. А завтра первой стоит лекция у Дермонта и нет никаких тренировок с Эскорном.

Главное, потерпеть его на поверке и дальше уже ничто не будет отвлекать меня от учебы.

На цыпочках проскользнув в комнату, почти мгновенно сбросила иллюзию. С наслаждением помассировала шею, повела плечами. Хорошо-то как… Собиралась уже раздеться и нырнуть под одеяло, но тут мое внимание привлек Бриан. Когда уходила, парень крепко спал, безмятежно посапывая в подушку, а теперь снова беспокойно ворочался, стонал, а после и вовсе начать кричать, выгибаясь, сминая простыни в кулаках.

Он не любил, когда я вмешивалась. Добрый, открытый, отзывчивый, когда дело касалось его снов, он запирался в себе, становился колючим, нелюдимым.

И никогда не рассказывал, что провоцировало эти ночные приступы.

Я старалась его не будить, избегать в разговорах щекотливой темы и вообще делала вид, что по ночам с ним ничего не происходит.

Но тут не выдержала. В его крике было столько боли, что у меня чуть сердце не разорвалось на кусочки.

Бросившись к кадету, потормошила его за плечи.

— Бриан, все хорошо… Бриан, проснись!

Кадет резко подскочил на кровати, и я отшатнулась. В густой тьме спальни его глаза, вдруг ставшие золотыми, нереально яркими, зловеще светились, прорезаемые черными узкими зрачками.

— Бриан…

Эскорн был оборотником, но я никогда не видела, чтобы он менялся. Два парня у нас в отряде, Джейкор и Наруд, тоже обладали оборотническим даром, но, следуя уставу академии, всегда оставались в человеческом обличье.

Оборотникам разрешалось превращаться только на уроках, в специальном закрытом полигоне, куда другим кадетам, не обладающим этим даром, ни в коем случае нельзя было соваться.

— Ты… Твои глаза…

Торнвил зажмурился, а когда снова поднял ресницы, стал прежним миловидным голубоглазым парнем. Никакой звериной ярости в нем больше не ощущалось.

— Извини, что напугал, — пробормотал он и собирался уже отвернуться.

Но я коснулась его плеча и мягко поинтересовалась:

— Могу я чем-нибудь помочь? Ты столько для меня сделал. Может и у меня получится оказаться для тебя полезной…

Кадет мрачно усмехнулся: