Шибуми

Они сидели молча, пили и ели, не спеша, пока солнце садилось, унося с собой все золото и пурпур облаков. Один из парней вытянул ноги со стоном наслаждения и заявил, что вот это и есть жизнь! Хел улыбнулся про себя, понимая, что вряд ли это может стать жизнью для молодого человека, уже соприкоснувшегося с радио, телевидением и другими благами цивилизации. Как большинство баскских юношей, он, скорее всего, соблазнится в конце концов работой на заводе в каком-нибудь большом городе, где жена его купит себе холодильник, а сам он будет попивать кока-колу в каком-нибудь кафе с пластмассовыми столиками, — что и говорить, прекрасная жизнь — достойный образчик «французского экономического чуда»!

— Да, это хорошая жизнь, — лениво заговорил Ле Каго. — Я много путешествовал, я вертел наш маленький шарик у себя на ладони, словно круглый камушек с красивыми прожилками, и вот к чему я пришел: человек чувствует себя совершенно счастливым, только когда чаши весов, на которых лежат его потребности и то, чем он владеет, находятся в равновесии. Он может пытаться достичь счастья, увеличивая свое богатство, стараясь довести его до уровня своих аппетитов, но это весьма глупо. Ему придется тогда делать не свойственные ему вещи — торговаться, заключать сделки, копить деньги, отказывая себе во всем, работать. Следовательно? Следовательно, мудрый человек достигает такого равновесия, сокращая свои потребности до уровня своих возможностей. А это лучше всего сделать, научившись ценить те вещи, которые жизнь предоставляет тебе бесплатно: горы, веселый смех, поэзию, вино, которым угощает тебя друг, не самых молодых и не самых стройных женщин. Возьмем меня! Я абсолютно счастлив тем, что я имею. Проблема состоит только в том, чтобы всегда иметь этого достаточно!

— Ле Каго! — попросил один из старых контрабандистов, устраиваясь поудобнее в углу artzain xola. — Расскажи-ка нам что-нибудь на сон грядущий.

— Да-да, — подхватил его товарищ. — Пусть это будет какая-нибудь старинная легенда.

Как истинный народный поэт, который предпочитает рассказывать свои истории, а не записывать их, Ле Каго своим низким, богатым оттенками, голосом начал плести пеструю нить повествования, пока остальные путники слушали его или дремали. Все они давно знали эти истории, но удовольствие состояло в искусстве, с которым преподносил их рассказчик. А язык басков больше подходит для рассказывания сказок, чем для обмена научной информацией. Никто не может выучить баскский язык в совершенстве, научиться говорить на нем без ошибок; это — как цвет глаз или тип крови — нечто, получаемое человеком при рождении. Язык этот очень тонкий, неуловимый, со свободными, незакрепленными грамматическими правилами, с неопределенными склонениями и сдвоенными спряжениями, с древними «историческими» формами глаголов вперемешку с глаголами, образующимися по всем правилам грамматики. Баскский язык — это песня, и если даже иностранцы и смогут выучить ее слова, им никогда не постигнуть мелодии.

Ле Каго рассказал о Баса-андерэ — Дикой женщине, которая убивает мужчин удивительным, чудесным образом. Все знают, что эта Баса-андерэ необыкновенно красива и вся будто создана для любви и что мягкие, золотистые волосы, которые покрывают все ее тело, имеют странную силу притягивать мужчин. Стоит только какому-нибудь мужчине на свое горе нечаянно встретиться с ней в лесу (она обычно стоит, опустившись на колени у ручья и расчесывая волосы на животе золотым гребешком), как она поворачивается к нему и завораживает своей улыбкой, так что он с места не может двинуться; потом она ложится на спину и поднимает кверху колени, предлагая ему свое тело. Наслаждение, которое она дает, так сильно и продолжительно, что человек умирает в пароксизме страсти, не выдержав ее накала, и все же многие и многие по своей воле принимают такую смерть, выгнувшись дугой в агонии невообразимого наслаждения.

Один из старых контрабандистов сказал, что однажды он наткнулся в горах на человека, который умер именно так: в его затуманенных, невидящих глазах застыла чудовищная смесь ужаса и наслаждения.

А самый тихий из юношей попросил Господа даровать ему силу воспротивиться искушению, если он, на свою беду, встретит когда-нибудь эту самую Баса-андерэ с ее золотым гребешком.

— Так вы говорите, Ле Каго, она вся покрыта золотистыми волосами? Не могу себе представить женскую грудь, поросшую волосами. А как же тогда соски — их что, совсем не видно?

Ле Каго фыркнул и растянулся на земле.

— По правде говоря, я не могу утверждать это на основании собственного опыта, малыш. Мои глаза никогда не видели Баса-андерэ. И я очень рад этому, потому что если бы мы, не дай бог, встретились, эта бедная дама давно уже умерла бы от наслаждения.

Старый контрабандист расхохотался и, выдрав из земли пучок травы вместе с дерном, запустил им в поэта.

— Честное слово, Ле Каго, ты так же напичкан всякой дрянью и чепухой, как Господь Бог наш благодатью!

— Верно, — согласился Ле Каго. — Вот это верно, А рассказывал ли я вам когда-нибудь историю о…

* * *