Шибуми

— Не забудьте, что я поставил предварительное условие к нашей беседе; вы должны пообещать мне, что мистеру Даймонду останется неизвестен тот факт, что я жив.

— Я принимаю ваше условие.

Она бросила быстрый взгляд на мистера Эйбла.

— Содержание нашей беседы с мистером Хелом должно остаться между нами. Это в полной мере касается и вас.

— Разумеется, Ма.

— И что же? — спросил Хел.

— Не стану делать вид, будто вы не прижали нас к стене, мистер Хел. По целому ряду причин нам не хотелось бы, чтобы все это всплыло именно теперь, когда ликвидирован энергетический законопроект Кракера. Если я правильно понимаю ситуацию, мы поступили бы весьма опрометчиво, попробовав предпринять какие-либо действия, направленные против вас, поскольку в этом случае компрометирующая информация немедленно попала бы на страницы европейских газет. В настоящее время она находится в руках человека, который известен «Толстяку» под кодовым именем Гном. Я не ошибаюсь?

— Нет.

— Итак, вопрос стоит только о цене, мистер Хел. Какова ваша цена?

— Мои требования включают несколько пунктов. Во-первых, вы отобрали у меня участок земли в Вайоминге. Я хочу получить эту землю обратно.

Председатель махнула своей пухлой ручкой, показывая, что не стоит даже и говорить о таких пустяках.

— И я требую, чтобы подчиненные вам компании прекратили все горнодобывающие работы в радиусе трехсот миль от моей земли.

Желваки на скулах у миссис Перкинс напряглись от еле сдерживаемого гнева, холодные глаза остановились на Хеле. Затем, моргнув пару раз, она произнесла:

— Хорошо.

— Во-вторых, у меня были деньги на счету в Швейцарском банке; вы их забрали оттуда.

— Да, да, мы вернем их. Это все?

— Нет, Я понимаю, что вы можете в любой момент отменить все ваши распоряжения. Поэтому мне придется оставить эту информацию в действии на неопределенный период времени. Если только вы попытаетесь причинить мне какой-либо вред, нарушив наши условия, кнопка будет отпущена.

— Понятно. «Толстяк» сообщил мне, что здоровье Гнома совсем плохо.

— Я слышал эти сплетни.

— Вы понимаете, что, если он умрет, вы останетесь без прикрытия?

— Не совсем так, миссис Перкинс. Не только он должен умереть, но и ваши люди должны быть уверены, что он умер, А насколько мне известно, вы так и не смогли установить его местонахождение и не имеете даже ни малейшего представления о том, как он выглядит. Я не сомневаюсь, что вы бросите все ваши силы на то, чтобы найти Гнома, но я могу поставить на что угодно, что он уже нашел себе убежище в таком месте, где вам никогда не удастся его отыскать.

— Посмотрим. У вас больше нет требований к нам?

— У меня еще есть требования. Ваши люди разрушили мой дом. Возможно, его уже не удастся отстроить заново, поскольку нет больше тех замечательных мастеров, которые его создавали. Но я все же собираюсь попробовать.

— Сколько?

— Четыре миллиона.

— Ни один дом не стоит четыре миллиона долларов!

— Теперь уже пять миллионов.

— Мой дорогой мальчик, я начинала свою карьеру, имея меньше четверти этой суммы, и если вы думаете…

— Шесть миллионов.

Миссис Перкинс крепко сжала губы. Наступила мертвая тишина, и мистер Эйбл, нервничая, отвел свой взгляд в сторону, стараясь не смотреть на этих двоих, которые сидели, глядя друг на друга через чайный столик, одна — холодно, пристально, другой — полуприкрыв веки над усмехающимися зелеными глазами.

Миссис Перкинс глубоко вздохнула, успокаиваясь.

— Прекрасно. Но это, надо думать, было ваше последнее условие.

— Не совсем так.

— Ваша цена достигла того максимума, при котором невозможна никакая торговля. Всему есть предел, и существует черта, за которой то, что идет во вред Компании, идет во вред Америке.

— Думаю, миссис Перкинс, вам понравится мое последнее условие. Если бы ваш Даймонд выполнил свою работу профессионально, если бы он не позволил личным чувствам примешаться к его действиям и влиять на ход дела, вам не пришлось бы сейчас оказаться в таком неприятном положении. Мое последнее требование таково: мне нужен Даймонд. И мне нужен олух из ЦРУ по имени Старр и тот палестинский идиот, которого вы называете мистер Хаман. Не рассматривайте это как дополнительную плату. Я оказываю вам услугу, наказывая их за непрофессионализм и некомпетентность.

— И это ваше последнее условие?

— Это мое последнее требование. Председатель повернулась к мистеру Эйблу:

— Как отнеслись ваши люди к гибели сентябристов во время аварии с самолетом?

— Они до сих пор думают, что это и в самом деле была авария. Мы не стали сообщать им о том, что это было убийство. Мы ждали ваших указаний, Ма.

— Ясно. Этот мистер Хаман… Он, кажется, родственник руководителя движения за освобождение Палестины?

— Вы правы, Ма.

— Как будет воспринята его смерть?

Мистер Эйбл на мгновение задумался.

— По всей вероятности, нам придется снова пойти на уступки. Но, думаю, это можно будет уладить.

Миссис Перкинс опять повернулась к Хелу. В течение нескольких секунд она пристально смотрела на него.

— Договорились?

Он кивнул: