Шибуми

– Прочь! Убирайся! Ай, Господи!

Снова раздался удивительно тихий, глухой голос:

– Вспомни Беньята Ле Каго.

– Кто ты? Зачем?..

Плетеная занавесь зашуршала, и острие макилы Ле Каго прошло между ребер священника, пронзив ему сердце и пригвоздив его к стене исповедальни.

Никогда уже теперь не удастся поколебать веру крестьян в зловещее предзнаменование часов, бьющих во время Сагары, ведь оно оправдалось самым непосредственным образом. В последующие месяцы новые цветистые нити, новые красочные подробности вплелись в народные легенды о Ле Каго – о герое, который таинственно исчез в горах, но, как говорят, внезапно появляется каждый раз, когда баскским борцам за свободу особенно нужна помощь. Дух мщения вселился в макилу Ле Каго, и она, прилетев в деревушку Алос, покарала иуду-священника, который выдал бандитам этого героического баска.

НЬЮ-ЙОРК

Стоя в шикарном лифте, Хел попытался осторожно пошевелить челюстью. За восемь дней, которые прошли с тех пор, как он условился об этой встрече, раны на его лице почти зажили. Челюсть, правда, двигалась еще не очень свободно, но унизительная марлевая повязка была уже больше не нужна; кожа на руках тоже была еще очень нежная и чувствительная, но бинты уже сняли; окончательно прошли и желтоватые следы синяков на лбу.

Лифт остановился, и дверь открылась прямо в наружный кабинет. Секретарь тут же вскочил, приветствуя вошедшего с заученной безразличной улыбкой.

– Мистер Хел? Председатель вскоре примет вас. Другой джентльмен уже ожидает в приемной. Не будете ли вы так добры составить ему компанию?

Секретарь был красивый молодой человек в шелковой рубашке, расстегнутой до середины груди, и туго обтягивавших его ноги брюках, из-под тонкой ткани которых явственно выпирал бугор его полового члена. Он проводил Хела в приемную, обставленную, как гостиная в каком-нибудь уютном деревенском доме: стулья с мягкими сиденьями, обтянутыми материей в цветочек, кружевные занавески на окнах, низкий чайный столик, два кресла-качалки, безделушки на застекленных полочках этажерки и фотографии трех поколений семьи в рамочках на пианино.

У джентльмена, который поднялся с мягкого дивана, были семитские черты лица, но оксфордский акцент.

– Мистер Хел? Давно и с нетерпением ожидал этой встречи. Меня зовут мистер Эйбл, и я представляю интересы ОПЕК в делах вроде этого.

Он пожимал руку чуть-чуть сильнее и несколько дольше, чем нужно, что выдавало его сексуальные наклонности.

– Присядьте, пожалуйста, мистер Хел. Председатель вот-вот подойдет. В последний момент что-то произошло, и ей пришлось спешно уехать.

Хел выбрал наименее безвкусный стул.

– Ей?

Мистер Эйбл мелодично рассмеялся:

– Ах, так вы не знали, что Председатель – женщина?

– Нет, не знал. Почему бы в таком случае не назвать ее Председательницей или еще каким-нибудь из этих безобразных словообразований, которые американцы, в ущерб благозвучию, используют для выражения различных понятий общественной жизни: заседатель, например, или законодатель, или работодатель, – в общем, что-нибудь вроде этого?

– Ах, вы увидите, что Председатель совершенно лишена обычных человеческих предрассудков, она вовсе не ищет признания, оно ей не нужно. Такая индивидуализация для нее означала бы некоторую степень падения, шаг вниз.

Мистер Эйбл улыбнулся и кокетливо склонил голову набок.

– Знаете, мистер Хел, мне посчастливилось довольно много узнать о вас еще до того, как Ма пригласила меня на эту встречу.

– Ма?

– Все, близкие к Председателю, зовут ее миссис Перкинс или Ма. Нечто вроде семейной шутки. Глава Компании, понимаете?

– Да, понимаю.

Дверь во внутренний кабинет открылась, и мускулистый молодой человек, сильно загорелый, с вьющимися золотистыми волосами, вошел в приемную.

– Поставьте поднос здесь, – обратился к нему мистер Эйбл. Затем он повернулся к Хелу: – Ма. без сомнения, попросит меня разливать чай.

Загорелый красавец вышел, предварительно расставив на столике чашки из толстого дешевого фарфора с нарисованными на них голубыми ивовыми веточками.

Мистер Эйбл заметил взгляд Хела, который тот бросил на чашки.

– Я понимаю, о чем вы думаете. Ма предпочитает, чтобы вещи были, как она сама говорит, “домашними”. Я узнал о вашей интереснейшей, насыщенной событиями жизни, мистер Хел, некоторое время назад, на одном коротком совещании. Я, разумеется, никак не ожидал встретиться с вами лично, тем более после того, как Даймонд доложил о вашей гибели. Поверьте мне, я очень сожалею о том, что специальная полиция Компании сделала с вашим домом. Я считаю это непростительным варварством.

– Неужели?

Хела раздражала задержка, и у него не было ни малейшего желания терять время понапрасну, болтая о пустяках с этим арабом. Он встал и подошел к пианино со стоявшими на нем фотографиями.

В эту минуту дверь во внутренний кабинет отворилась, и вошла Председатель.

Мистер Эйбл мгновенно вскочил на ноги.

– Миссис Перкинс, позвольте представить вам Николая Хела.

Она взяла руку Хела и крепко сжала ее своими пухлыми, короткими пальцами.