Шидонай-Сирота. Часть 1. Добро пожаловать на Бару!

– Просто прекрати, – велел Феликс. – Я знал Римильду лично, все высшие номера обычно знакомы. Из уважения к ней я сделаю вид, что ничего не было, и дело обойдется без наказания. Но ты должен отказаться от таких выходок.

– Это не выходка. Мне нужно в «Демиург».

– Это запрещено.

– Тогда я подам прошение – или возьму увольнительную и перестану быть твоей ответственностью. Но я туда попаду!

– Ты разве еще не понял? – удивился Феликс. – Не попадешь. Как бы ты там ни оказался, это навредит моей репутации. Такого я не позволяю никому.

Киган не остановился. Он направился прочь, а спустя мгновение почувствовал, как его останавливает невидимая хватка телекинеза. Он знал, что так будет, и не понимал, зачем вообще это затеял. Ему просто показалось, что иначе уже нельзя.

Он резко обернулся и выпустил молнию в сторону телекинетика. Феликс легко отбил атаку, и это тоже было предсказуемо. Киган просто не мог остановиться, не мог отказаться от стремления попасть к «Демиургу». Если ему не суждено оказаться там, пусть это будет из-за ареста, а не по доброй воле!

– Электрокинетики все-таки отбитые, – поморщился Феликс. – Все без исключения. Ваша порода никогда не умела выбирать достойных противников.

Он мог бы остановить Кигана – легко! Запереть в телекинетический кокон, лишить сознания, вариантов не так уж мало. Но Феликс предпочел драку. Возможно, он был слишком зол для мудрого решения, или ему хотелось преподать подчиненному урок.

А Киган только этого и желал: настоящей драки, когда можно не сдерживаться… делать хоть что-то, даже понимая, что это ничего не исправит!

Он атаковал в полную силу, потому что знал: он никогда не навредит Первому, слишком разным был уровень силы. Горностай легко убивает мышей – но он незаметен для слона, так уж природой заведено.

Не сдерживался и Феликс. У него для такого наверняка были свои причины, однако это ничего не меняло. Он легко отражал атаки Кигана, бил в ответ – без сомнений, без жалости. Он дробил стены, превращая металл и камни в метательные снаряды, делал лезвия из стекла и поднимал с земли облака пыли, сбивая Кигана с толку.

– Капитан Лукия непростительно избаловала своих подчиненных, – заметил Феликс. – Но это не значит, что весь флот будет воспринимать вас как особенных!

Сколько бы он ни изображал спокойное высокомерие, его злость тоже росла. Да и понятно, почему! Киган не мог его победить, а он не мог причинить электрокинетику настоящий вред. Противник оказался быстрым и свои способности, пусть и ограниченные, использовал на удивление грамотно. Чувствовалось, что боевого опыта у Кигана все-таки побольше, чем у совсем молодого номера 1.

Впрочем, очень скоро оказалось, что Феликс умеет бить и по-другому.

– Ты наверняка убедил себя, что ты делаешь это для Римильды, ведь правда? Но единственное, что ты мог сделать для нее, – это удержать тогда. Ты не справился с этим, и все твои отважные потуги якобы отомстить за нее – чистый эгоизм. Ты убеждаешь себя, что не забыл о ней, что важно только действие… А важно не любое действие. Ты был нужен ей, только пока она была жива.

Конечно же, Феликс знал. Все знали. Смерти солдат специального корпуса давно расследовали, а такого высокого номера, как Римильда, – тем более. В Новом Константинополе хватало камер, записавших ее последние мгновения. Киган просто отстранялся от этого, позволял себе не помнить…

Теперь вот вспомнить пришлось, и уклоняться от слов Феликса оказалось куда сложнее, чем от телекинетических атак. Потому что слова накладывались на то, что Киган давно уже испытывал. Виноват ли он? Да, виноват, и исправить это не получится, и все его усилия смешны.

Как бы он ни отстранялся от этого знания, сейчас оно все равно его коснулось, замедлило, не позволило в решающий момент призвать силу. Ну а Феликс своего не упустил: телекинез подхватил электрокинетика, пронес через всю улицу и ударил о стену небоскреба.

Это была великолепная, идеально выверенная атака – из тех, что завершают битву. Недостаточно сильная, чтобы убить Кигана и этим подвести Феликса под трибунал. Но все же сломавшая ему три ребра, повредившая легкое и вывихнувшая плечо. Улучшенное здоровье солдата специального корпуса могло справиться с такими травмами без помощи хилера, однако на это требовалось немало времени. Пока что Киган только и мог, что кое-как подняться на колени, отплевываясь кровью.

Феликс же со своей фирменной величественностью воспарил и двинулся через пространство, остановившись в паре метров от Кигана. На электрокинетика он теперь смотрел без злости, с триумфом того, кто доказал свою правоту.

– Я не шутил, когда сказал, что знал ее и из симпатии к ней сделаю одолжение тебе. Если я сообщу о твоем нарушении, тебя отстранят от службы. А служба – это все, что у тебя осталось, ведь так? Чудо уже то, что Римильда изначально выбрала тебя, хотя бы ненадолго. Но ты умудрился изгадить даже это, не пожертвовав ради нее жизнью. Вот и тяни эту жалкую жизнь дальше, нравится тебе это или нет.

Сказал это – и гордо улетел. Потому что величественные речи резко портятся, когда на них отвечают.