Шифр Данте

Во время расследования смерти сэра Джеймса Хэрриота стало ясно, что кто-то из полицейских сливает информацию журналистам и тем самым подливает масло в огонь, помогая создавать нелестный образ Персис как главной по этому делу. Она подозревала Хеманта Обероя, но, к ее ужасу, виновным оказался Фернандес – человек, которым она восхищалась.

– Верность – понятие относительное, – глухо пробормотал Сет, вероятно вспомнив о собственном положении. – Фернандес поступил так, как считал правильным. Для него самого, для его семьи. И нельзя сказать, что он один относится к женщине в полиции с предубеждением.

– Все равно это неправильно.

– Персис, посмотри вокруг. Кто из нас здесь, потому что так правильно? Если что-то нельзя изменить, надо это терпеть.

Персис бросила на него недовольный взгляд, но толку в этом не было. Сет был прав. Если жизнь в Малабар-хаусе, последнем прибежище на пути к бездне, и могла чему-то научить, то только терпению.

– Что за дело?

– Нашли труп женщины. На железнодорожных путях на станции Сэндхерст-роуд.

– Почему этим не занимается участок Донгри?

– Потому что это труп белой женщины, и глава участка в Донгри таким заниматься не хочет. К счастью для него, он дальний родственник нашего дорогого комиссара, так что тот дернул за пару ниточек – и вуаля! Прямо мне в руки прилетела очередная граната. – Сет провел рукой по редеющим волосам, а его тонкие усы дернулись от отвращения. – Бери Фернандеса и поезжайте на место. На случай, если я выразился недостаточно ясно, это не просьба, это приказ.

5

Фернандес, узнав, что им предстоит работать вместе, удивленно вытаращил глаза. Он молча выслушал инструкции Сета, деревянной походкой вернулся к своему столу, смахнул пыль с фуражки, проверил револьвер и стал подниматься по лестнице, ведущей в фойе.

Они взяли джип Персис и всю дорогу ехали в таком напряженном молчании, что, казалось, любое слово привело бы к взрыву, как искра. Если честно, когда Джорджа Фернандеса оставили в Малабар-хаусе, Персис была крайне удивлена. После дела Хэрриота она подала на него официальную жалобу. Полицейский, который скомпрометировал расследование, сливая информацию прессе… Персис была уверена, что Фернандесу устроят страшный разнос, но его как будто даже не осуждали.

Она не понимала почему, а Сет отказывался разговаривать на эту тему.

Конечно, с самого начала было ясно, что ей придется работать с коллегами, которые считают, что женщине не место в «сугубо мужском» полицейском деле. Но казалось, что к Фернандесу это не относится: он честный человек, оказавшийся в Малабар-хаусе только потому, что однажды, преследуя известного преступника, случайно застрелил невиновного.

На месте преступления их ждали двое констеблей, один высокий, другой низкий. Они стояли у основания моста, грызли орехи и болтали с троицей чересчур ярко накрашенных девушек в весьма откровенных сари. Персис вспомнила, что они недалеко от Каматипуры, района публичных домов. Ночь освещала единственная тусклая лампа, у которой вилось облако мошкары.

Персис взглянула на мост – железную конструкцию над двумя путями. Всего километром восточнее располагался Док Принц, и Персис подумала, что рабочие, чтобы попасть с одной стороны путей на другую, вероятно, проходят именно здесь.

– Эй, вы двое!

Констебли прервали беседу и удивленно уставились на форму Персис.

Чуть повременив, они подошли поближе. Три проститутки растворились в ночной темноте.

– Где труп?

Констебли посмотрели на нее как на умалишенную и синхронно повернулись к массивному Фернандесу.

– Вопрос задала я, зачем смотреть на него?

Они снова перевели взгляд на Персис.

– Мэм, – отважился заговорить высокий констебль, – тело там дальше, рядом с путями.

– Тогда почему вы здесь?

– Там нет света.

Позади них появился мужчина – он пересек мост, зажигая на ходу сигарету.

– Это вы так охраняете тело? Представляете, сколько человек могло пройти по месту преступления и все там затоптать, пока вы тут стояли?

Высокий констебль переглянулся с напарником, но на этот раз ничего не ответил.

– Ведите меня к ней.

Рельсы сворачивали за угол и растворялись во тьме. Щебень громко хрустел под ногами.

– Вы остановили движение поездов?

– Нет, мэм.

Они вышли на открытую местность, беспорядочно поросшую травой и небольшими кустарниками, теряющимися в шелестящей ночи. Параллельно рельсам по земле тянулась грунтовая тропинка.

Персис не заметила, как оказалась перед трупом.

Миниатюрная стройная женщина – вернее, то, что от нее осталось, – лежала лицом вниз почти у самых путей. Голова ее была повернута в сторону, часть лица закрывали иссиня-черные волосы. Обе ноги были обрублены ниже колена, а самих отрубленных частей рядом не было.

Персис вдруг почувствовала, что у нее кружится голова. Дело было не в изувеченном трупе – она насмотрелась на них в годы Раздела и еще тогда, к собственному удивлению, обнаружила, что вид смерти ее не пугает.

Дело было в платье. Темно-синем платье в горошек свободного кроя с короткими рукавами и складками на подоле юбки как раз у самых коленей. В платье, разбередившем старое детское воспоминание.