Шифр Джефферсона

Он заморгал, прогоняя сон, и уставился на знакомый кессонированный потолок своей спальни, его дерево с корпуса шлюпа восемнадцатого века, который некогда бороздил Памлико. Чувствовал нежность тонких простынь, твердость большого матраца. Кровать была с пологом на четырех столбиках, крепкая и высокая, требующая скамеечки для входа и выхода. Несколько лет назад он вывихнул лодыжку, когда сошел слишком быстро.

– Квентин.

Голос Шерли.

Конечно. Она здесь, в кровати. Может, хочет продолжения? Хорошо бы. Он готов.

Хейл перевернулся.

Она смотрела на него без улыбки, без желания. Глаза ее были суровыми, гневными.

Потом он увидел пистолет.

Ствол был в нескольких дюймах от его лица.

* * *

Кассиопея смотрела, как «Скорая помощь» увозит раненого взломщика. Оставшийся, тот, которого она оглушила ударом пистолета, остался под арестом и прикладывал пакет со льдом к большой шишке. Документов ни у того, ни у другого не обнаружилось, оба отмалчивались.

«Каждая минута нашего промедления, – сказал Дэнни Дэниелс, – это лишняя минута пребывания Стефани в беде».

Он стоял возле двери, которая вела из Синей комнаты.

«Я знаю эти симптомы, мистер президент. Беспокойство о ком-то – это ад».

Казалось, он понял.

«Вы и Коттон?»

Она кивнула.

«Это и хорошо, и плохо. Как сейчас. Цел ли он? Нужна ли ему помощь? Эта проблема появилась у меня только несколько месяцев назад».

«Я был в одиночестве долгое время», – сказал Дэниелс.

Его унылый тон говорил, что он сожалеет о каждой минуте одиночества.

«Нам с Полин надо бы прийти к соглашению. Это должно закончиться».

«Будьте осторожны. Принимайте такие решения не спеша. На карту поставлено многое».

По глазам было видно, что он с ней согласен.

«Я служил моей стране. В течение сорока лет политика была моей жизнью. Я все время был хорошим мальчиком. Ни разу ни у кого не взял ни гроша в нарушение закона. Никогда не продавался. Не было никаких скандальных происшествий. Я не шел против совести и принципов, хотя мне это кое-чего стоило. Я служил, как только мог. И мало о чем сожалею. Но теперь я хочу послужить себе. На какое-то время».

«Стефани знает о ваших чувствах?»

Ответил Дэниелс не сразу, что заставило ее задуматься, уверен ли он в ответе. Но то, что он, наконец, сказал, удивило ее.

«Думаю, что знает».

На подъездную аллею Кэйзер въехала машина, с пассажирской стороны появился Эдвин Дэвис. Отпечатки пальцев у обоих злоумышленников были взяты больше часа назад, и ей обещали опознание. Дэвис был просто голосом в телефоне, но, очевидно, он двигался. В округе появились люди, полицейские машины заполняли улицу.

Утаить произошедшее было невозможно.

– Их машина обнаружена в нескольких кварталах, – сказал, подходя к Кассиопее, Дэвис. – На ней краденые северокаролинские номерные знаки, и машина тоже краденая. Зарегистрирована на одну женщину в Западной Виргинии. Мы все еще ждем проверки отпечатков пальцев. Но это предполагает, что они либо сидели в тюрьме, либо зарегистрировались для покупки оружия, преподавали в школе или имели тысячи других причин для дактилоскопирования. Я надеюсь только на военную службу. Это даст много сведений.

Вид и голос у него были усталыми.

– Как президент и первая леди? – спросила она.

– Я слышал, он нанес тебе визит перед тем, как ты уехала.

Кассиопея не хотела нарушать доверие Дэниелса.

– Он расстроен из-за Стефании. Чувствует себя виноватым.

– Как и мы все.

– Есть что-нибудь от Коттона?

– Лично от него нет.

Она поняла то, чего он не сказал.

– От кого пришли вести?

– Коттону поддержка там не нужна.

– И ты согласился с этим?

– Не совсем.

* * *

Хейл осознал, что на него впервые в жизни наведено оружие. Странное зрелище, особенно если учесть, что он лежал голым в постели. Кэйзер умело держала пистолет.

– Я занимаюсь стрельбой с детства, – сказала она. —