Шифр Магдалины

В течение следующих шести месяцев Даллесом было послано полдюжины официальных сообщений. Некоторые из них были достаточно пространны, другие довольно коротки, но все вращались вокруг одной темы: как спасти Кормчего? В Америке многие склонялись чуть ли не к линчеванию поэта, и Даллес полагал, что суд может стать катастрофой. В конце концов решение нашлось: Паунда признают невменяемым, и таким образом обвинение в государственной измене будет снято. А в этом вопросе Юнг оказался самым ценным союзником. Основатель школы аналитической психологии, он был идолом для всего психиатрического сообщества. Поэтому ему не составило большого труда помочь Даллесу и «молодому Энглтону» в организации массированного сбора доказательств достаточно шаткого утверждения, что политический преступник Паунд на самом деле просто безумен.

12 октября 1946 г.

Мы все-таки победили.

Эзра направлен в государственную психиатрическую больницу в Вашингтоне. Там, в Святой Елизавете, он останется под опекой д-ра Уинфреда Оверхользера, одного из наших. Несмотря на то что пока у меня не было возможности посетить великого человека в его психиатрическом убежище, я располагаю вполне достоверной информацией, что Эзре предоставлен отдельный номер, в котором он может принимать поклонников со всех концов света.

Винни заверил меня, что он не был и ни при каких обстоятельствах не будет лишен каких-либо привилегий, ему подобающих, за исключением свободы передвижения за пределами больницы. Еду ему готовят отдельно, не иссякает и поток посетителей. Эзра даже начал жаловаться, что у него не остается времени для работы, настолько загружен его день.

Ну что ж, по крайней мере все складывается совсем не так уж плохо…

Два месяца спустя Даллес желает Юнгу самого веселого Рождества и признается в «потрясающей беседе с глазу на глаз с пациентом д-ра Оверхользера».

Теперь, когда ужасы Пизы и суда позади, создается впечатление, что к нему вернулась его прежняя почти уже утраченная живость и острота суждений. Более того, на основании услышанного в течение нескольких часов, которые я провел с ним, могу Вас заверить, что его длительное заключение было достаточно продуктивным. Возникает ощущение, что концентрация его духовного зрения увеличилась до невероятной степени.

Из своего прибежища в психиатрической лечебнице наш Кормчий предлагает нам стратегию, которая на этот раз может сработать. «Нашей маленькой группе, — сказал он мне, — необходимо принять упреждающую позицию по отношению к апокрифу».

Вот опять то странное слово, подумал Данфи, исполнению пророчеств которого не повредит участие повитухи.

Я полагаю, Вы поняли суть. Вместо пассивного наблюдения со стороны наш Nauttonier [47]предлагает нам активно вмешиваться в ход вещей и способствовать материализации тех знамений, которые упоминаются в апокрифе, содействуя реализации его пророчеств и тем самым выступая в качестве повивальных бабок грядущей эры. В связи с этим Эз считает, что мы сможем достичь своих целей еще при жизни нашего молодого человека.