Шифр Магдалины

Данфи примерно знал расположение кабинетов в Центре, однако…

— Где это?

— Не могу вам точно сказать, — ответила дама, на лице ее читалось искреннее удивление. — Вам придется спросить у охраны.

Как оказалось, «В-209» находился в подвале северного здания в широком коридоре между двумя погрузочными платформами. Коридор здесь раздваивался, превращаясь в разновидность склада для нового компьютерного оборудования, канцелярских товаров и (как очень скоро понял Данфи) для отработанного человеческого материала Управления, а также военизированных частей при Зарубежном отделе Управления.

Вильчатые погрузчики с грохотом двигались по коридору от одной платформы к другой, сталкиваясь друг с другом и врезаясь в стены. Из-за постоянного шума люди здесь говорили громче, чем в других частях здания, и здесь постоянно шла некая специфически мужская игра (а скорее просто подростковое кривляние). Более того, Данфи померещилось, что в коридоре стоит густой дух тестостерона, словно аромат каких-нибудь полевых цветов на проселочных дорогах штата Мэн. Серьезно думать над чем-то в таком месте невозможно, даже если бы и было над чем думать. Но думать было действительно не над чем. Его посадили на привязь.

Кабинет Данфи представлял собой кубическое помещение темно-желтого цвета с хлипкими перегородками, выполнявшими роль раздвижных стен. Из обстановки там было вращающееся кресло бежевого цвета, вешалка для шляпы и белый облупившийся книжный шкаф. В углу, рядом с новенькой корзиной, на которой тоже имелась надпись «Сжечь!», стоял пустой шкаф для хранения документов. На полу разместился телефон и рядом какое-то издание «Тезауруса Роже». Однако в комнате не было ни ковра, ни даже — и это уже выходило за все допустимые рамки — стола. В его кабинете отсутствовал письменный стол!

Данфи поднял с пола телефон, чтобы дозвониться до администратора, однако не услышал привычных гудков. В предельном возмущении он выбежал из своего «куба» (так как называть данное помещение «кабинетом» было бы просто кощунством), бросился по направлению к Отделу кадров и… заблудился в лабиринте коридоров. Пережив унижение из-за необходимости спрашивать дорогу в собственном учреждении, он прибыл в Отдел кадров совсем «перегоревшим». И его возмущение окончательно испарилось, когда седенькая дамочка в ситцевом платье пожала плечами и сказала:

— Ну потерпите немного. Они пока заняты распределением.

Данфи тем не менее экспроприировал телефон и, позвонив на коммутатор, попросил соединить его с руководителем своего подразделения Фредом Крисманом в Управлении планирования. Если кто-то и сможет ему все толком объяснить, так только Фред. Данфи в течение целого года передавал ему информацию через Джесси Карри.

— Извини, дружище, — ответил ему чей-то голос на противоположном конце провода. — Ты с ним немного разминулся. Фред с прошлой недели находится в командировке в Восточной Африке.

Данфи попытался позвонить еще по нескольким номерам, но всех тех, кто был ему нужен, не оказывалось на месте. Кто-то был на совещании, кто-то в отъезде, кто-то еще на каких-то практически непрерывных собраниях и заседаниях. В администрации ему сообщили, что «постараются как-нибудь решить его проблему», словно он находился в отеле, а не на работе, и пообещали перезвонить через несколько минут.

— И как вы собираетесь это сделать? — крикнул Данфи в трубку. — Я ведь вам только что сказал, что телефон в моем кабинете не работает!

Так началось то, что со временем стало его обычным стилем жизни здесь: бесконечный томительный дрейф от «кабинета» в Отдел кадров, из Отдела кадров в кафетерий и из кафетерия в спортзал. Через день он лазал по канату, занимался штангой и боксом. Прошла неделя. Затем вторая. И третья. Данфи набирался сил, привел себя в великолепную спортивную форму, но сам себе казался какой-то технократической версией безликого и безымянного «летучего голландца», блуждающего по бесконечным коридорам тайной бюрократии. В полдень он, как правило, заходил в библиотеку Управления, где мог получить прессу практически со всех концов земли. Устроившись в свое любимое кресло, он день за днем пролистывал британские газеты в поисках хоть какой-нибудь информации о профессоре Шидлофе. Но напрасно… Громкие заголовки, с которыми выходили газеты в первые дни после убийства, сменило гробовое молчание, и это вызвало у Данфи подозрение, что правительство Ее величества наложило негласный запрет на любую информацию по данному делу. У него все внутри переворачивалось от бессильной злобы и досады. Данфи чувствовал, что рано или поздно что-то должно произойти. Но когда? И где? И кто станет очередной жертвой?