Шифропанки: свобода и будущее Интернета

ДЖЕЙКОБ: Именно так. Я не говорю, что это правильно, это практически праворадикальное отношение к миру и, наверное, вовсе не то, чего мы хотим. Мы скорее за социально ограниченный капитализм.

ДЖУЛИАН: Посмотрим на ситуацию с точки зрения разведки. Пусть бюджет вашего разведуправления – 10 миллионов долларов. Вы можете либо читать электронные письма, либо отслеживать коммерческие сделки. Что вы предпочтете?

ЭНДИ: Сегодня тебе скажут: «Мы заставим платежные компании и банки использовать интернет, убив одним выстрелом двух зайцев». Именно это и было проделано. Беда в том, что изменить что-то напрямую нельзя. Можно использовать сервисы вроде Tor, чтобы защитить коммуникацию, можно шифровать телефонные звонки или электронные письма. С финансами дело обстоит сложнее, у нас есть законы об отмывании денег и прочее, и нам все время говорят, что наркобароны и террористы злоупотребляют инфраструктурой, чтобы делать очень плохие вещи.

ДЖЕЙКОБ: Всадники Инфокалипсиса.

ЭНДИ: Мне бы хотелось большей прозрачности в отношении занимающихся слежкой компаний, а также госрасходов на эти цели. Вопрос в том, что именно мы приобретем, если обеспечим полную анонимность одной только денежной системы. Что на деле произойдет? Думаю, тут и там появятся места, позволяющие расслабиться и сказать: «Знаете, я могу громко заявить о чем-то, могу пойти в парламент, а могу просто взять и подкупить несколько политиков».

ЖЕРЕМИ: Ты сейчас про США, да?

ДЖЕЙКОБ: Это не анонимность.

ЭНДИ: Я не уверен, что так будет только в США. Мы в Германии вообще не называем это коррупцией, мы говорим, что есть фонды, приобретающие картины, которые пишут жены политиков, так что я говорю, например, о торговле произведениями искусства. Для этого есть разные благозвучные названия. Может, во Франции говорят о партиях дружбы, а где-то еще – о съеме проституток.

ЖЕРЕМИ: Америка – особая статья, там политическая система и бизнес связаны очень жестко. Ларри Лессиг рассказывал, что после десяти лет изучения вопросов копирайта он отказался от попыток навести в этой области порядок (на деле не отказался), потому что осознал: проблема не в том, что политики не понимают, как надо поступать с копирайтом, проблема в том, что они связаны с индустрией, диктующей им свою гадкую политику [100] . Вот где корень всех зол.

ДЖУЛИАН: Жереми, а ты уверен, что это проблема? Может, это позитивное качество хорошо работающей индустрии…

ЭНДИ: Кажется, адвокат дьявола вылакал мой виски.

ДЖЕЙКОБ: Посмотрим, сможет ли он закончить предложение, не лопнув от смеха. Тролльте же нас, о мастер тролль.

ДЖУЛИАН: Хорошо работающая индустрия, производящая богатство для общества, использует доходы в том числе для того, чтобы гарантировать себе дальнейшее развитие, и избавляется от непродуманных законопроектов, появившихся на свет благодаря рекламной шумихе и политическому мифотворчеству. Лучший способ сделать это – подкупить конгрессмена, то есть взять плоды производства и пустить их на то, чтобы изменить закон, угрожающий росту индустрии.

ДЖЕЙКОБ: Стойте – я приму этот удар. Ты готов? Готов? Вот прямо сейчас – ты готов? Нет.

ДЖУЛИАН: Что скажешь?

ДЖЕЙКОБ: Ты не прав по нескольким причинам, и одна из них – мощный контур отрицательной обратной связи. Например, если не ошибаюсь, в штате Калифорния одним из крупнейших спонсоров политических кампаний является профсоюз тюремных охранников, и он лоббирует более строгие законы не потому, что этим людям такое по нраву, а потому, что их зарплата зависит от числа заключенных [101] . Профсоюз убеждает политиков создавать новые тюрьмы, сажать больше народу, выносить более жесткие приговоры; что здесь, по сути, происходит? На деле охранники тратят часть зарплаты, которую им дают за хорошую работу – предположительно, – на то, чтобы расширить монополию, дарованную им государством.

ДЖУЛИАН: То есть они тратят свои деньги, переводя доходы из промышленности в индустрию, которая ничего не производит?

ДЖЕЙКОБ: Можно и так сказать.

ДЖУЛИАН: Но, может, это лишь фрагмент большой картины. В любой системе есть злоупотребления, и не исключено, что любители покататься за чужой счет, о которых ты говоришь, – это ничтожное меньшинство, а по большому счету лоббисты, влияющие на Конгресс, стоят на страже интересов промышленности, а она хочет, чтобы законы и дальше позволяли ей развиваться.

ДЖЕЙКОБ: Но это влияние очень легко измерить – достаточно посмотреть, кто содействует говорильне и желает ограничить свободы других людей, создавая ситуацию, где сами демагоги не смогли бы сделать ту карьеру, какую сделали. Когда такие вещи происходят, сразу понимаешь: что-то пошло не так, демагоги просто защищают свое положение, которого добились благодаря той же манипулятивной говорильне, эксплуатации эмоций: «Господи боже, остановите террор, остановите детскую порнографию, остановите отмывание денег, объявим наркотикам войну». Наверняка в другом контексте их речи имеют смысл, обычно какая-то доля правды в демагогии есть – именно поэтому мы и считаем ее недопустимой.