Шикотан – последний форпост государства

Если бы я могла тогда кричать и чувствовать боль, то от моего негодующего крика содрогнулись, разлетелись бы вдребезги все галактики, а боль от того, что я остановлена на пути к моей единственной Цели, добила бы меня уже окончательно. Но я не могла ни кричать, ни тем более испытывать хоть что-то, отдаленно напоминающее человеческие ощущения. Я просто замерла и увидела перед собой то, что про себя назвала своей смертью.

Вряд ли возникшее на моем пути словно из ниоткуда Существо имело в себе хоть что-то, напоминающее обычный человеческий облик. Но Ему захотелось, чтобы я видела Его в образе Прекрасной Женщины в белых сверкающих одеждах и со скрытым полупрозрачной вуалью лицом. Меня всю охватил трепет, и я встала перед Ней на колени, ожидая своего приговора.

– Тебя зовут Анна, – назвала Она одно из моих многочисленных прошлых имен, которое, признаться, я уже с трудом помнила. – И ты пришла сюда раньше своего срока…

– Я не хочу возвращаться, – с огромным трудом пролепетала я.

С моей стороны это был настоящий бунт, и только боги знают, чего мне стоило тогда на него пойти перед лицом подавляющей меня своим неземным светом Мощи.

– Анна, ты можешь не возвращаться, но если ты все-таки вернешься, то поможешь спасти твой прекрасный и несчастный мир. Посмотри на него еще раз, – спокойно сказала Она и сделала жест рукой, чтобы я обернулась.

Это был удар ниже пояса. Мне ничего не приказывали. Меня просто просили. Просило самое милосердное и всемогущее в мире Существо, рядом с которым я могла себя чувствовать лишь бесконечно малой песчинкой.

Я обернулась. Отсюда, сверху, Земля представлялась в виде жалких клочков суши, зажатых со всех сторон водами морей и океанов, с отравленным воздухом, с почти уничтоженной растительностью. Я увидела бесцельно копошащихся жителей Земли, у которых не было никакого будущего. Еще пара, ну, максимум, тройка сотен лет – и на всей планете не останется ничего, кроме мертвых остовов городов, погребенных под слоем радиоактивного пепла, да редких выживших на свою бедную голову земных обитателей. Пока еще, впрочем, виднелись островки природы, почти не тронутые безжалостными руками людей. И это оказалось самым лучшим, что там вообще было. Потом я заглянула в людские души. В первую очередь меня интересовали дети. Эти жизнерадостные и целомудренные существа, исполненные полного доверия к окружающему миру, наполнили мое сердце материнским трепетом и любовью. А потом… потом я увидела их. Ходячих мертвецов. Назвать тех существ живыми – не поворачивается язык. Я никогда не видела ничего более ужасного. Внешне они напоминали людей, точно так же, как искусственные цветы могут внешне походить на настоящие. Но цветы по крайней мере безвредны. А эти были настоящими монстрами, убивающими все живое вокруг себя. Самое страшное заключалось в том, что у них полностью отсутствовали органы, которые позволяют людям испытывать чувство любви к ближним. Единственное, что доставляло им удовольствие – удовлетворение низменных инстинктов и желаний. При этом многие были наделены весьма изощренным интеллектом. Когда такие существа умирали, от них не оставалось ничего, только пустая быстро разлагающаяся оболочка. Внутренне они знали, что обречены, и поэтому цеплялись за свою жизнь любыми доступными способами. Люди, обладающие хотя бы зачатками духовности, вызывали у монстров дикую злобу и ненависть. Особенно сильно они ненавидели детей и стремились их растлить всеми возможными способами, чтобы сделать подобными себе. Этих мертвецов было очень много. Ничуть не меньше, чем нормальных людей. И с каждой минутой становилось все больше и больше. Я с ужасом увидела города и страны, полностью заселенные ими…

– Что ты чувствуешь? – спросила меня Прекрасная Женщина.

– Я хочу их немедленно уничтожить… Всех до единого! – мрачно ответила я. Всем своим существом я теперь рвалась обратно, чтобы смести с лица земли эту ужасную заразу и спасти детей от ее липких и развратных лап.

– Хорошо, Анна, тогда возвращайся и сделай это. Теперь ты сможешь видеть таких людей и скоро найдешь способ, как навсегда избавить от них всю Землю.

На этом месте мой смертный сон оборвался.

– Слава Богу!!! Папа, она дышит! – это были первые слова, которые я услышала. Надо мной склонилась радостная Аленка. Над ее головой полыхало розовое сияние. «Прямо святая», – улыбнулась я про себя. И все же увиденное меня несколько встревожило: с моими глазами явно было что-то не так.

Владимир Игоревич распрямил затекшую спину, и сквозь его густые усы промелькнуло что-то похожее на улыбку.

– Вот и славненько, – буркнул он, – теперь будем выбираться.