Шикотан – последний форпост государства

Легко сказать «будем выбираться», я ведь даже еще не могла пошевелиться. Я была совершенно растеряна. Но то я, а Аленкин папа оказался человеком бывалым. Школьный учитель, большую часть жизни он занимался туризмом; и зимой, и летом водил своих учеников в пешие походы по Магаданским сопкам и был готов, пожалуй, к любым жизненным ситуациям. Будучи весьма пожилым человеком, он не смог бы меня тащить в одиночку, да еще в гору. Но выбираться было нужно как можно скорее: до темноты оставалось не так много времени. Ливень сменился ледяным мелко моросящим дождиком, который не давал никаких надежд на скорое прекращение. Холод от промокшей насквозь одежды пробирал уже до самых костей.

Меня перевернули на живот. Аленка с отцом встали на четвереньки, и я обхватила руками их шеи; потом они на карачках поползли вверх по склону, а я волоклась между ними, умирая от стыда за свою беспомощность и проявленную беспечность. До вершины мы добрались минут за тридцать. Потом был долгий и утомительный спуск. Уже в полной темноте, смертельно уставшие и замерзшие, мы приблизились к нашей палатке.

– Коньячку бы сейчас дерябнуть… – донеслись до меня слова Владимира Игоревича.

– Коньяка нет, но у меня в аптечке есть немного медицинского спирта, – прохрипела я, едва шевеля разбитыми губами.

– Аня, да вы просто мои мысли читаете, – весело отозвался Аленкин папа, и я увидела, как над его головой колыхнулось едва различимое светлое марево.

– А разве… – начала было я, но сразу прикусила губу, осознав: вслух про коньяк он ничего не говорил. С моей бедной головой определенно было что-то не так…

На следующий день мы устроили мой тщательный медицинский осмотр. Я сгибала и разгибала все свои суставы. Щупала ребра, вертела шеей. Было похоже на то, что я отделалась всего лишь многочисленными ушибами и ссадинами. А еще говорят, что чудес на свете не бывает! Впрочем, падая, я инстинктивно сгруппировалась так, как в горных походах учила меня когда-то мать. Вероятно, это и спасло мою жизнь. Но все тело было в синяках и кровавых подтеках; у меня сильно поднялась температура и резко участился пульс. Мы решили, что я отлежусь несколько суток в палатке, а потом начнем потихоньку возвращаться домой.

Пока Аленка с отцом ходили в радиалки по окрестным местам, я валялась в палатке и предавалась размышлениям. Никаких сомнений больше быть не могло: у меня проявились способности к чтению мыслей. Кроме того, я, кажется, начала видеть ауры. Видение о встрече с Прекрасным Существом, которое я поначалу восприняла как безумный бред умирающей, теперь казалось мне не таким уж и бредом. Осталось встретить хоть одного ходячего мертвеца, чтобы окончательно в этом убедиться. Я припомнила, что Она говорила о моей новой способности их легко обнаруживать. Какие же это мерзкие твари… Интересно, как я смогу их всех уничтожить?

После некоторых размышлений я пришла к следующим выводам. Во-первых, о своих новых способностях – никому ни звука. Так ведь можно и всех друзей растерять. Кто же в здравом уме захочет общаться с человеком, для которого все твои самые сокровенные мысли и желания как на ладони. Лично я, узнай вдруг, что кто-то обладает способностью читать мои мысли, сторонилась бы от него как от чумы. С даром видеть чужие ауры дело обстоит ничуть не лучше. Скажи я кому про них, – сразу разнесется слух, что Журавлева чокнулась после того, как ее огрело молнией. Плакала тогда моя научная карьера… Во-вторых, целью моих научных интересов должно стать изучение физической природы свечения, которое я способна видеть. Возможно, получится сделать прибор, способный его фиксировать. У ходячих мертвецов оно может отсутствовать вовсе или иметь какую-то ярко выраженную особенность. Потом уже можно будет подумать, как от них избавляться. Главное, хранить мои исследования в тайне. Эти существа могут обладать вполне себе хорошим интеллектом, а значит, пойдут на все, чтобы их не разоблачили. Я что-то слышала про супругов Кирлиан, которые изобрели метод фотографирования излучения растений. Официальная наука подвергла их жесточайшей обструкции. Теперь я догадывалась, чьи уши за этим торчали. Если верить тому, что я видела после остановки сердца, то против меня одной сейчас несколько миллиардов бездушных выродков. Что ж, отступать мне некуда. Дрожите твари, я бросаю вам вызов!

Сборы в автономный поход

Распрощавшись со всеми, мы с Викой ушли в свою комнату. Уборку стола отложили до завтра: силы оставались только на то, чтобы наскоро почистить зубы, кое-как расправить постель и завалиться спать. Когда я по оставшейся с детства привычке укрылась с головой под одеялом, то мгновенно погрузилась в сладкую дрему, из которой не хотелось уже никуда выбираться. Так бы и лежала, наверное, целую жизнь. Я нравлюсь Лухе… Господи, как, оказывается, мало нужно для счастья!