Шикотан – последний форпост государства

– Сурово у вас тут, однако, – присвистнул удивленно Изя. – Слушай, а если тут всегда так глубоко было. Мог же ты ошибиться? Сегодня ты даже не смотрел вниз, потому что был абсолютно уверен, что дно рядом. Теоретически ты мог просто забыть…

– Теоретически ты сейчас можешь в космос улететь, – спокойно ответил на это Луха, – а практически я тут с пацанами за десять лет каждую сопку облазил вдоль и поперек и каждую бухту как свои пять пальцев знаю. По слухам, на острове от японцев много чего интересного осталось: подземные склады и ангары с техникой, ГСМ, амуницией и, главное, оружием… Поверь, мы тут каждый пятачок не один раз обшарили и осмотрели.

– Ух ты! – у Изи при этих словах загорелись глаза. – Покажешь?

– Нет… Мы так и не нашли ничего… – замотал головой Луха.

– Так уж и ничего? – Изя пристально и недоверчиво посмотрел на него.

Я заметила, что Луха опустил глаза в землю. У меня тоже в этот момент закралось сильное подозрение, что он чего-то не договаривает. Я уже давно шла рядом с ними, но в разговор не вмешивалась.

– Ну, допустим, не нашли, – нехотя согласился Изя. – ГСМ и склады с амуницией – это я могу понять. А оружие-то вам зачем?

– Ты в курсе, что у нас в прошлом году опрос проводили насчет того, согласны ли местные на передачу нашего острова Японии?

– Что-то такое на заводе слышал, – припомнил Изя. – Вроде, говорят, все резко против были.

– Ага, были, пока зарплату платили и в магазине можно было хоть что-то купить. Наше родное государство нас давно на три буквы послало. Ничего не завозится. Цены на все бешеные. Зарплаты нищенские. Если бы тот референдум сейчас стали проводить, то большинство согласилось бы хоть черту остров отдать, лишь бы порядок навести… Давно уже ходят слухи, что Ельцин хочет все Курилы подарить японцам, чтобы не тратить деньги на их содержание. Им же там в Москве плевать на то, что мой дед, например, за эти острова свою жизнь отдал.

– Однозначно плевать, – согласился Изя.

– А вот мне нет, поэтому…

– Поэтому вы собираете оружие, – подвел итог Изя.

– Не собираем, а только ищем, – угрюмо уточнил Луха.

Мы уже пришли в лагерь, и я решила, что пора закруглять эту тему.

– Ребят, – сказала я, – чай давно заварился. Давайте уже, наконец, сядем и попьем чайку с сахаром, пока у Изи не начались поломки.

– Не поломки, а ломки. Коллега, надо быть точной в формулировках, – серьезно поправил меня Изя.

В палатке раздалось фырканье. Вика высунула свою голову с растрепанными волосами и радостно завопила:

– Ура, все вернулись!

Она выползла наружу, на ходу застегивая ширинку на штанах; следом тут же показалась взлохмаченная голова Ильи, который тоже стал выбираться из палатки.

Изя очень внимательно смотрел на своих друзей и укоризненно качал головой.

– Дочь, моя, надеюсь, ты не согрешила, – спросил он отеческим тоном.

– Ой, – заинтересовалась Вика. – Расскажите, святой отец, как это согрешить. Только, пожалуйста, поподробнее.

Я прыснула. Луха, кажется, тоже получал удовольствие от этой комедии. Лицо его, впрочем, оставалось совершенно невозмутимым.

– Согрешить – это значит совершить развратные действия, – назидательно начал просвещать ее Изя – с лицом противоположного пола, которое не связано с тобой священными брачными узами в синагоге. Кстати, хотите узнать, как делают аборты женщины в негритянских племенах Африки? – спросил он и, не дожидаясь ответа, начал нас просвещать. – Эти дикие люди используют для совершения этой операции первый закон Ньютона, хотя могу поклясться на Торе, что ничего о нем не слышали. Если женщина у них решает вдруг избавиться от последствий своего блуда, она залезает на ближайшую пальму и сигает с нее прямо в песок. Ну, вы образованные люди и вам, конечно, не нужно объяснять, что потом происходит с ее плодом по законам инерции.

– Какой ужас! – возмутилась Вика. – Ты чему тут нас вообще учишь! И потом, мы через два дня уже вернемся назад в цивилизацию. Там уже давно без пальм неплохо обходятся. И, кстати, кому и зачем ты тут аборт собрался делать. А ну давай, признавайся!

– Э-э, бедная девочка, где ты будешь через два дня – еще бабка надвое сказала. То, что остров маленький – совсем ничего не значит. Моисей сорок лет умудрялся блуждать по пустыне, где в любую сторону максимум через сорок дневных переходов можно было упереться в какой-нибудь большой город. Луха уже говорил нам, нам, мол, тут глубина небольшая. А что оказалось на самом деле?

Это была чистая правда. Все посмотрели на Луху. Он поднялся на ноги и сказал:

– Оставьте мне кружку чая. Пойду нырну, пока не стало темнеть.

Потом он залез в свою палатку и через пару минут снова появился перед нами уже в одних купальных плавках, с махровым полотенцем на плече. Первый раз я увидела его без верхней одежды и, тайком ото всех жадно разглядывая его крепкую фигуру, почувствовала сильное смущение и… как бы это выразить… в общем, еще кое-что, в чем я из ложной стыдливости тогда не смела признаться даже себе самой.