Шёлковые тени Паутины

Не ожидая ответа, я вышла из офиса. Свобода! Ах, это сладкое чувство свободы! Я с рождения не отличалась удачливостью. КамАЗы с пряниками не ездили по тем улицам, где ходила я, и манна небесная просыпалась всегда на того, кто шёл впереди или сразу сзади. Если же я начинала по этому поводу сетовать, то боженька, чтобы я отвязалась, выдавал мне свисток, но подсовывал глухую акулу. Даже дед Мороз передавал подарки для меня в подъезде. Моя неидентичность проявлялась всегда и во всём. Я никогда не могла смириться с чёткими рамками, в которые людей вгоняют сначала в школе, потом на работе и далее по списку. Я честно старалась выполнять свои должностные обязанности до тех пор, пока в самый неподходящий момент вдруг не вставала и не закрывала за собой дверь, не реагируя на вопли начальников и удивлённые взгляды коллег. Да плевала я на ваши горящие планы. Ваши планы в мои не вписываются. Так же, как ваши идиотские директивы, которые вы сами придумываете и сами самозабвенно нарушаете. Единственное, что мне дарила каждая новая работа — это почти осязаемое чувство освобождения. Свобода хрустела под ногами первым снегом, манила танцевать с листопадом, или, как сегодня, ароматом цветущих яблонь наполняла мои лёгкие и громогласным паровозным гудком звала навстречу новой жизни. Ну не могу я жить по чужим инструкциям! И не стану! Именно это «не могу, не хочу и не буду» заставило меня приобрести бездонный багаж свободных профессий. Каким-то чудом скопив денег в «мясные» годы работы, я отправлялась туда, где родилась, чтобы купить приглянувшийся прошлым летом дом на отшибе.

Не сообщив сестре о своём приезде, я уткнулась в запертые ворота. Ну и ладно. Я достала из укромного местечка запасной ключ и вкатила чемоданы во двор. Ошалевший от такой наглости барбос долго облаивал меня на всю улицу. А я, сверкая весенним солнцем в глазах и расплёскивая по улице брызги независимости, шлёпала в сторону вожделённого дома на край посёлка. Табличка с надписью «ПРОДАЕТСЯ» и номером телефона еще болталась, прибитая одним гвоздем к скрипучей калитке. Смело, без тени сомнения в своих намерениях, я направилась к дому и без всякого предварительного стука, по-хозяйски, дернула ручку двери.

— Есть кто-нибудь?

Решив, что в данном случае молчание не является знаком согласия, я вошла. Двухэтажный дом с маленькой мансардой внутри отделан деревом. Отлично! То, что доктор прописал! Облупившаяся чёрная краска дубовых полов контрастировала с такой же облезлой белой краской стен. Мой любимый французский Прованс так и просился в эти винтажные потёртости. Большая гостиная, с камином и старым креслом-качалкой, заняла треть первого этажа. Остальное распределилось между просторной кухней и тремя комнатками. Холл этажом выше был в два раза меньше гостиной, но комнаты оказались просторнее. Лестница здесь заворачивала и вела на мансарду. Два больших балкона на втором этаже и, поменьше, на мансарде очень порадовали. Светлый продуманно распланированный дом не обманул моих ожиданий. Я вышла осмотреться вокруг.

Дорожка от крыльца ведёт за забор на ровную площадку на пригорке. С неё на Медвежью гору и голубую ленту порожистой реки открывается сказочный вид. Шум низвергающегося каскадами водопада нарушает тишину сибирской тайги. Когда-то на месте площадки находился глубокий колодец. Но вырвавшаяся из подземного заточения река опустошила его. Позже часть горы обрушилась, бревенчатые рёбра засыпанного землёй и породой колодца образовали отвесный спуск к поваленным через бурный поток бревнам.

Решительно сорвав табличку с объявлением, я набрала номер продавца. На этот раз на звонок ответили, и я договорилась о покупке дома. С этой минуты я стала его владелицей. Ласково погладив на прощание каменную стену забора, я поспешила к сестре.

— Тётя Ульяна, тётя Уля! Где ты была, мы тебя ждём, ждём, а папа на машине уже по магазинам поехал тебя искать, мама сказала, когда появишься, оторвёт тебе голову! — Племянницы, которых я встретила, едва выйдя на дорогу, схватили меня за руки и, наперебой галдя, повели к дому сестры. Шелест колёс по гравию согнал нас к обочине. Большой серебристый минивэн остановился около нас, и зять, открыв дверь, спросил:

— Ну, и где тебя носит? Мы уже все глаза в окна проглядели, девчонки тебя искать пошли, я все магазины в поселке объездил.

— И тебе здравствуй. — Смеюсь я. — Чего меня терять в трёх соснах? Погуляю и приду, куда я денусь?

— Щас Инга покажет тебе, куда ты денешься! — Хохочет Кирилл и девчонки, запрыгнувшие на заднее сидение.

Оставив зятя загонять машину во двор, мы с племяшками входим в дом. В нём отчетливо распространяется запах свежесрезанной черемши.

— А-а, так вот где вы все были! Потеряшки!

Моя младшая сестрёнка отличная хозяйка. Большое подполье в их доме всегда забито заготовками. Вот и сейчас посреди кухни горой возвышается сноп черемши. Вечер, как в Госплане, уже распланирован вперёд.

— Ясно. — Обречённо говорю я. — Ну хоть накормишь перед тем, как начать эксплуатировать?