Шёпот стрекоз (сборник)

– Ничего. Всё в порядке. Просто… просто давно не испытывала к себе подобного внимания и… извините за сентиментальность, нежности.

– С каких пор нежность стала проявлением сентиментальности? Или грубость и цинизм окончательно возобладали в нашем мире, как сугубо положительные качества?

Она ничего не ответила, только повернулась к часовне, мысленно перекрестилась и вздохнула.

– Судя по всему, жизнь вас не баловала счастливыми минутами, – сказал он.

– В том-то и дело, минутами чудовищно баловала. Именно минутами. А всё остальное…

– Я не вправе спрашивать…

– Теперь вправе, – сказала она и, решительно взявшись за ручки на спинке, покатила коляску по дорожке. – Ничего, если я буду рассказывать и катить коляску? Мне так легче.

– Как посчитаете нужным.

– Моя драма – драма любви, – произнесла она, медленно выговаривая слова. – Или точнее, нелюбви. Отец бросил нас, когда я семимесячным существом жила у мамы в животе. Мама признавалась потом, что не очень переживала. Она даже обрадовалась. Она его не любила. И он, наверное, в отместку, бил её, оскорблял. Ребёнка от него она не хотела, но поздно было избавляться. И я родилась. Это случилось тринадцатого сентября…

– Так у вас сегодня день рождения? Поздравляю!

– Спасибо. Потом у меня было всё, как положено: детсад, школа. В школе я пела в хоре.

Он вдруг продекламировал:

– «Девушка пела в церковном хоре…»

– Что?

– Нет-нет, извините, рассказывайте. Это я так, вспомнил Блока.

– Затем поехала в Москву, но никуда не поступила. Вернулась в Кумышинск, организовала самодеятельный хор при Доме культуры. Мамина подруга помогла. Она была там директором. По объявлению пришли только пожилые люди. Я была в отчаянии. Но постепенно смирилась. У них были приличные голоса. И главное, они всегда приходили вовремя и были очень исполнительны. И у нас получилось. Через полгода – победа на общегородском конкурсе хоровой песни. Хвалебные отзывы в прессе. А ещё через год – нас пригласили в Москву, на общероссийский конкурс. И опять – победа. К тому же, нам неожиданно предложили зарубежные гастроли. Да, забыла сказать… у меня тогда появился молодой человек… администратор клуба… Мы не были расписаны, жили так… И перед гастролями я забеременела. Затем гастроли по Америке. Принимали нас на «ура!» и на одном из концертов я познакомилась с одним сорокалетним американцем, его звали Джордж. Он пришёл за кулисы… целовал мне руки… благодарил за доставленное удовольствие…. Он немного говорил по-русски… А потом предложил остаться, сказал, что безнадёжно влюбился и готов жениться. Он записал мой адрес. Сказал, чтобы я ничего не боялась – он всё организует. Мне он тоже понравился. Я, конечно, отказалась. Вернулась домой. А он стал присылать мне письма. И настойчиво приглашал к себе. И Вася, так звали моего молодого человека, приревновал. Стал выпытывать у меня, что и как. Спала ли я с ним… от кого письма получаю… Я, конечно, пыталась уверить, что верна ему. А когда он увидел меня с животом, спросил: «От кого?» Я сказала: «От тебя». Но он не поверил, наговорил мне кучу гадостей и напоследок ударил по лицу, – она замолчала, словно давая себе время сдержать волнение от нахлынувших воспоминаний, и продолжила сухо, будто рассказывала не о себе, а ком-то другом: – Я упала… мы стояли в клубе на лестнице… и покатилась по ступенькам. На этом мы с ним расстались навсегда. Позже приехал Джордж и увёз меня в Америку.

– А ребёнок?

Она остановила коляску.

– Ребёнка я… потеряла, Миша.

Он развернулся к ней лицом.

– Я вас очень хорошо понимаю.

Диана неожиданно всхлипнула.

– Простите.

– Милая моя! Потерять желанного ребёнка – тяжкое испытание. А для матери особенно. И что было дальше?

– Дальше… Джордж привёз меня к себе… у него был большой дом… почему-то в степи…

– В прериях?

– Да, наверное. Он был скотопромышленником, как я потом узнала. В доме, кроме прислуги были ещё две женщины. Чуть постарше меня. Он их представил, как служанок. Но они были его жёнами. Это они мне сказали. Они тоже были из России. Первое время Джордж привозил мне цветы, ухаживал за мной. Несколько раз вывозил в город…

– А что за город?

– Не знаю…

– И не поинтересовались?

– Я хотела забыть обо всём. И мне это удалось. Я даже, кажется, влюбилась в Джорджа. Он водил меня в рестораны. Устроил для меня персональную спальню в доме. Сам приезжал каждую неделю. С подарками. А через полтора года, или чуть меньше, сказал мне: «Хватит нежиться, пора бы и поработать!» И я стала работать скотницей. Так же, как и две предыдущих его «жены». Отношений с ними он никак не оформлял. И со мной поступил так же. Короче, привёз для себя дармовую рабыню, которая поначалу ублажала его плоть, а затем в поте лица стала работать на его бизнес. Это был второй тяжкий удар по моему самолюбию. Я полностью потеряла независимость.

– Как же вы выбрались оттуда?