Шёпот тёмного прошлого

Конечно, он тоже не будет спрашивать, не дурак, понял… Но все же как хочется знать, по каким соображениям могущественная колдунья Морриган затащила в свою спальню это чудо природы? И когда это было? Наверное, давно, когда король был помоложе… И что из этого вышло в конце концов? Может быть, слухи о том, что все мужчины королевского дома Лондры проходят своеобразный тест на самообладание в постели своего придворного мага, не лишены оснований? Или почтенная мэтресса безуспешно пыталась помочь коллеге Истрану — научить его непробиваемого воспитанника бояться? Или ей просто приглянулся странный молодой человек, как нравился он многим женщинам, сам того не зная? Или, наоборот, был настолько неприятен, что вызывал желание сыграть с ним злую шутку? Интересно, удалась ли мэтрессе ее традиционная шуточка? До смерти любопытно, какова была реакция юного принца Шеллара, когда прекрасная женщина в его объятиях вдруг превратилась в чешуйчатого демона с глазами, сияющими багровым светом? Вряд ли ему это понравилось. Только эксцентричный и немного сумасшедший Эль Драко мог прийти в полнейший экстаз от такого поворота и до утра самозабвенно любить прекрасную демонессу, обезумев от страсти и умоляя не превращаться обратно в человека…

Нет, действительно, товарищ Кантор, ненормальным ты был задолго до того, как тебе вышибли мозги господа из тайной полиции. По всей видимости, с рождения. Совершенно точно, что уже с начала полового созревания. Интересно, нашелся ли в коллекции мэтрессы Морриган еще хоть один такой же полоумный любитель демонов? Нормальные люди, наверное, пугались до смерти… или как минимум до потери потенции. Но поскольку этого с его величеством, конечно же, не произошло… То что тогда?

Кантору вдруг стало смешно при мысли, что король на коварное превращение мэтрессы Морриган не отреагировал вообще. А что, с него станется, особенно в юности. Не обратил внимания и спокойно продолжил свое дело…

— Очень хорошо, — невозмутимо продолжал Шеллар. — Тогда объясни мне толком, не виляя, как Жак, не ссылаясь на обещания, как Элмар, и не пытаясь неумело врать, как Мафей. Почему вы так старательно пытаетесь от меня скрыть существование некоего господина Толика, который присутствовал на той самой вечеринке с драконами? Что в нем такого особенного, что вы с похвальным упорством дружно морочите мне голову?

Кантор прикусил язык, уже готовый выдать традиционное «не ваше дело» и мысленно помянув недобрым словом Ольгину рассеянность.

— А почему вы решили, что я скажу вам больше, чем Элмар? — сказал он вслух, стараясь не глядеть на короля.

— Я не рассчитывал, что ты признаешься. Но мне интересно, что именно ты скажешь.

— Ничего. Разве вы предполагали что-то другое?

— Но почему?

— Потому, что меня об этом просили. И вообще, почему бы вам не задать вопрос тому, кто уже проболтался? Если вам так интересно, спросите его самого и не доставайте всех остальных, потому что Элмар по своей прямоте душевной сказал вам именно то, что следовало. Мы все обещали молчать, но каждый исполняет свое обещание как умеет. А если вам хочется услышать от меня какую-нибудь отмазку из чистого интереса к психологии вообще и к моей психике в частности… У меня нет настроения фантазировать. Вдохновения нет. А то бы я придумал что-нибудь поумнее, чем Мафей. Кстати, а кого вы все-таки распотрошили? Ольгу? Или переступили через свою обычную снисходительность и придавили как следует Жака? А может, сам Мафей и разболтал?

— Ты имеешь в виду, кто из них признался в самом существовании господина Толика? Не угадал. Просто, если вам приходится просить о чем-либо собеседника, плохо понимающего ваш язык, велика вероятность того, что вашу просьбу могут истолковать по-своему.

— Значит, Аррау…

— Совершенно верно. Думаю, вы успели сговориться, пока я вел с ней беседу. Это я заключаю из того, что Ольга, Жак и Мафей не противоречат друг другу. Они дружно утверждают, что Мафея познакомил с Толиком Хоулиан. А из того, что вы с Элмаром решительно отказались говорить на предложенную тему, можно заключить, что часть сказанного все же является правдой.

— Какая именно?

— Та, — усмехнулся король, — что господа эльфы — любовники. Будь эта версия выдуманной, ее бы забраковали и придумали что-то получше, что-нибудь такое, чего и вы с Элмаром не постыдились бы повторить.

Кантор почувствовал, как его лицо неумолимо заливается краской, и от осознания невозможности скрыть сей позорный факт он мысленно покрыл в шесть этажей извращенца-прадедушку, бесстыжего гада Толика, блудного товарища Пассионарио, заводящего такие неподобающие знакомства, и заодно дотошного короля, который даже из отказа отвечать делает какие-то выводы.

— Что ж, — как бы в ответ на его высказанную мысленно тираду сообщил король, — давай оставим эту тему, а то ты еще решишь, будто я над тобой издеваюсь. Попробовать расспросить Мафеева песика, что ли? Может, он окажется сговорчивее, чем вы?..

— Не сомневаюсь, что после двух-трех часов общения с вашим величеством бедная собачка заговорит человеческим голосом, — проворчал мистралиец.