Шипучка для Сухого

Вася молчит. Смотрит. Тяжело и с укором. А во мне неожиданно от его взгляда этого укоряющего просыпается дикая злость.

Я разворачиваюсь к нему, оскаливаюсь по-звериному:

— Что смотришь? Что? Нехер на меня так смотреть, понял, ты? Я не пойду к нему! Я не хочу его видеть и знать, так ему и передай! Понял? Прямо этими словами! И скажи, что наш ребенок умер! Из-за него! Понятно? Из-за него! И пусть идет по этапу! Пусть! Я его ждать не буду! Не буду! И не дай бог ему еще раз появиться возле меня! И тебе! Ты понял? Он убил нашего ребенка! Он — меня! Меня убил! Я — мертвая! Мёртвая для него! Пошел вон отсюда!

Вася смотрит еще на меня какое-то время. Неожиданно не зло. Печально и с сочувствием.

И от этого взгляда меня вообще выносит.

Я хватаю вазу с пионами, которые он принес, как всегда, от Олега, с таким, сука, видом, словно не изменилось ничего! Словно все по-прежнему! Тварь! Все твари!

И швыряю в него вазу и проклятые пионы. Вася уклоняется автоматически.

Хваленый фарфор неожиданно остается целым, ударившись о стену, а пионы разлетаются по всей комнате. Запах становится невыносимым.

Я зажимаю руками рот и бегу в ванную.

Вася пытается поддержать меня, но я злобно отпихиваю его руки. Чужие прикосновения я теперь не выношу. Просто на физическом уровне.

Потом я умываюсь холодной водой. Ловлю в зеркале взгляд Васи. Внимательный и заботливый.

— Уходи, Вася. И не приходи больше. Передай своему хозяину все, что я сказала.

Вася молчит, смотрит на меня еще какое-то время.

А потом уходит.

А я еще долго сижу в ванной, потому что не могу себя заставить выйти в комнату, где все пропахло проклятыми пионами. Я теперь всегда буду ненавидеть этот запах. Всегда.

Я тебя позабуду так быстро,

Как кончаются белые ночи.

Как в костре затухающем искры

Умирают под влагой небес.

Ты уйдешь, словно призрак рассветный.

Неживой, никакой, незаметный.

Ты меня позабудешь скорее,

Чем я кончу писать о тебе.

М. Зайцева.

Примерно пятнадцать лет назад.

Марат смотрит на меня взволнованно. Держит за руку, мягко поглаживает ладонь большим пальцем. Это приятно. Не до дрожи, конечно, но так… Приятно.

— Я понимаю, что это быстро, Оля, — говорит он, — но я тебя как увидел тогда… Знаешь, даже о боли забыл. Обо всем забыл. Ты — самое лучшее, что в моей жизни есть, Оленька! Я тебя люблю. Я хочу с тобой всю свою жизнь прожить.

Я смотрю на него, на его нервные тонкие пальцы музыканта, на слишком длинные, на мой вкус, волосы, небрежной ухоженной волной падающие на высокий лоб, и не знаю, что сказать.

История слишком далеко зашла. И назад не повернуть.

— Ты можешь сейчас ничего не говорить, — продолжает Марат, — я понимаю все. И ни на чем не настаиваю. Но просто знай, что я тебя всегда буду ждать и любить.

— Марат… — я начинаю говорить исключительно потому, что надо что-то сказать. Просто надо. По ситуации.

Он перебивает.

— Оленька… Не надо. Давай поедим. Музыку послушаем. Здесь сегодня мой приятель по консерватории играет. Лабает, так сказать…

Я киваю, режу мясо, нанизываю помидорку на вилку.

Пью шампанское.

Занимаю руки и время. Только чтоб не смотреть в глаза. Только чтоб не отвечать. И все думаю, думаю…

Ну вот как я так умудряюсь? Как получилось попасть настолько глупо в совершенно нелепую ситуацию?

Марата я забирала год назад из его квартиры, с аппендицитом. Причем, с осложнениями, как выяснилось, вплоть до перитонита. Он не хотел ехать, кричал что-то про концерт и про то, что пропустить невозможно. Тогда мне пришлось действовать решительно. Конечно, он мог написать отказ, и формально, в случае его смерти, я была бы защищена, но мне даже в голову тогда такое не пришло. Кивнула медбрату Вадиму, что только-только начал ездить со мной, он понятливо скрутил буйного больного и донес до машины.

Ну а в приемном его угомонили уже. Да и боли такие начались, что явно не до побега стало.

Марат нашел меня примерно через две недели.

Пришел с цветами и билетами на концерт в консерватории.

А после концерта встретил и пригласил в ресторан. Есть ему нормально было еще нельзя, но все равно время мы провели чудесно.

Так и повелось с тех пор. Марат появлялся пару раз в неделю, вытаскивал меня на какое-нибудь мероприятие, развлекал.

Примерно через месяц общения такого плана, попытался поцеловать.

Я уклонилась и поняла, что надо разговаривать.

Поговорила. Объяснила, что пока что не готова к отношениям. Марат все понял. Вроде. Согласился, что да, времени мало прошло.

И все продолжилось в прежнем приятно-необременительном режиме.

Я, со своей работой и учебой, особенно не могла часто встречаться. У него тоже концерты и гастроли.

Ведущая скрипка, как-никак. И как-то так приятно все было, так просто и комфортно, что, когда он начал опять заговаривать о наших отношениях… Я не стала прерывать. И резать.

Подумала вдруг, что уже, наверно, хватит? Хватит же?

Олег уже давно исчез из моей жизни. Его нет. Нет, конечно, он где-то есть… Но главное, что его рядом со мной нет. Как я и хотела.