Шипы близкой дружбы

– Шура, а чем убили погибшую?

– Её ударили кувшином с водой.

– Кувшин цел?

– Разбит.

– Так хорошо приложили?

– Приложили на самом деле хорошо. Но кувшин разбился не о голову, а об стену.

– То есть после убийства убийца ударил им по стене?

– Скорее он швырнул кувшин в стену.

– Вода должна была пролиться.

– Естественно.

– На кувшине есть отпечатки?

– Есть. Самой хозяйки, задержанного и двух неустановленных лиц, мужчины и женщины.

– Установить их личности не представляется возможным?

– Мы работаем над этим.

– Кто вам сказал, что задержанный был последним человеком, который приходил к убитой?

– Её соседка так думает.

– Она что, стояла и караулила возле двери убитой?

– Нет, как он выходил, – был вынужден признать Шура, – она не видела. Но есть и другой свидетель.

Мирослава смотрела вопросительно, и он продолжил:

– Так случилось, что, выбегая из квартиры, задержанный налетел на уборщицу, она подняла крик и соседка открыла дверь, чтобы узнать, в чём дело.

– В квартиру к убитой они не заходили?

– Нет. Им даже в голову не пришло, что её могли убить.

– Ты сказал, что твой задержанный налетел на уборщицу?

– Ну.

– Значит, он спешил.

– Вестимо.

– Тогда у него не было времени на то, чтобы закрыть дверь.

– Неизвестно. Он мог закрыть, а потом уже поспешить скрыться.

– И больше ничего подозрительного?

– Что ты хочешь?

– Волосы, нитки.

– Пуговицы, окурки, – поддел подругу следователь.

– А визитка или паспорт ещё лучше, – в тон ему ответила Мирослава.

– Нет, эксперты не обнаружили ничего, что могло бы пригодиться следствию. На ковре, правда, Незовибатько выискал волос, принадлежащий шпицу.

– У убитой есть собака?

– Нет. У неё вообще нет никакой живности.

– А у задержанного?

– Тоже нет.

– Это уже становится интересным, – проговорила Мирослава.

– Мало ли как он мог туда попасть, – отмахнулся Наполеонов. – Путём переноса со двора, например.

– Например, – кивнула Мирослава и спросила: – А у соседки тоже шпица нет?

– Нет, что ты прицепилась к этому шпицу?! Я печёнкой чувствую, что он тут ни при чём.

– Ну, если только печёнкой, – улыбнулась Мирослава.

– А что говорит твоя всезнающая интуиция? – не удержался, чтобы не съязвить, Наполеонов.

– Безмолвствует, – развела руками Мирослава.

– Тогда замнём для ясности, – предложил Шура, и детективы с ним согласились.

Морис сходил за гитарой и положил её Шуре на колени.

– Спой, светик! Не стыдись! – попросила Мирослава.

– Разве я могу тебе хоть в чём-то отказать, – великодушно промолвил Шура. Пробежал пальцами по струнам, удовлетворённо кивнул и запел:

Весною светел каждый день,
Каким бы грозовым он не был.
Лиловым дымом стелется сирень
И, кажется, соединится с небом.
Поющих птиц боюсь спугнуть
И по траве едва ступаю.
И медленно уходит грусть,
Когда к губам я прижимаю
На краткий миг сирени кисть
И с ветром на одном дыханье
Мы вместе пьем благоуханье.
Спасибо, жизнь! Спасибо, жизнь!..

– Шура! Ты, как всегда, изумителен! – воскликнула Мирослава и чмокнула друга детства в рыжеватую макушку.

Наполеонов зарделся от удовольствия.

– А теперь всем спать! – сказала Мирослава.

– Время-то ещё детское.

– У нас с Морисом завтра много работы.

– Можно подумать, что я бью баклуши, – обиделся Наполеонов.

– Нет, конечно, Шурочка, – сказала Мирослава, – поэтому всем спокойной ночи! – Она подхватила на руки кота и первой вышла из гостиной.

А потом вернулась, приоткрыла дверь и, обращаясь к Шуре, проговорила:

– Только будь осторожен! У нас тут камни в окна залетают.

– Какие камни? – опешил Шура.

Мирослава пересадила кота на плечо и изобразила руками в воздухе окружность величиной с человеческую голову:

– Вот такие!

– Ты, что ли, ей в окно по ночам камешки кидаешь? – обратился Наполеонов к Морису, когда за Мирославой во второй раз закрылась дверь.

Морис ничего не ответил.

– Ты не пробовал ей на мобильник звонить?

– А то ты не знаешь, что мобильник она отключает, и не только на ночь.

– Это да, – кивнул Шура и тотчас воскликнул с энтузиазмом в голосе: – А хочешь я буду твоим оруженосцем?!

– Кем-кем? – удивлённо переспросил Миндаугас.

– Оруженосцем! В смысле, буду собирать камни и подносить их тебе!

Морис невольно рассмеялся, а потом проговорил:

– Шура, спасибо тебе, конечно, за бескорыстную дружбу мужскую, но не надо.

– Как хочешь, – с толикой сожаления проговорил Шура. – Тогда спокойной ночи.

– Спокойной. – Морис дружелюбно коснулся рукой Шуриного плеча, и они покинули гостиную.

Морис задержался на миг, чтобы выключить свет. И в окна тотчас хлынуло лунное сиянье. «Так ведь сегодня новолуние», – подумал Морис, шагнул было к одному из окон, но потом передумал и не стал опускать портьеры. В гостиной никто не спит, и лунный свет помешать никому не может.

Глава 14