Шипы близкой дружбы

Весенняя ночь промчалась незаметно, и, несмотря на ранний час, в небе тихо светило солнце. В саду стояло безветрие, не шевелился ни один листочек. Мирослава вдохнула аромат цветущей недалеко от дома черёмухи.

Наполеонов, сидя за столом на кухне, уплетал домашние пельмени. Две пары глаз – светло-голубые и янтарно-жёлтые смотрели на него почти с одинаковой добродушной иронией. Когда вошла Мирослава, Морис и Дон повернули головы в её сторону. Только Наполеонов и не подумал отрываться от наполовину опустевшей тарелки.

– Всем доброе утро! – сказала Мирослава.

Морис и Дон ответили ей каждый на своём языке, что сказал Шура с набитым ртом, осталось загадкой, которую никто не стал разгадывать. Морис спросил у Мирославы, что она будет есть.

– Салат из одуванчиков, – ответил за неё расправившийся с пельменями Шура.

Детектив улыбнулась:

– Вроде у нас там оставалась цветная капуста.

Морис кивнул и достал сковороду.

– О, да тут на двоих хватит, – обрадовалась Мирослава.

– Я не хочу! – сразу же запротестовал Шура.

– Тебе никто и не предлагает.

Наполеонов успокоился и стащил с тарелки бутерброд с колбасой, немного подумал и положил сверху ещё один бутерброд с сыром. Просунув всё это в рот, он откусил немалый кусочек и стал жевать, время от времени запивая крепким сладким чаем.

Морис разогрел цветную капусту, положил половину на тарелку Мирославы, половину себе. На край обеих тарелок он уложил по тонкому ломтику бородинского хлеба.

– Ты малоежка, – сказал Шура Морису, – не то что твои предки викинги, они поели у нас всех туров.

– Я уже говорил тебе, что не имею никакого отношения к викингам, – ответил Морис. – К тому же они никаких туров с твоего подворья не ели.

Наполеонов хмыкнул и потянулся за третьим бутербродом.

– Шура! Ты лопнешь, – не выдержала Мирослава.

– Вот! Вот! – воскликнул Шура. – Для друга детства хлеба ей жалко.

– Там не только хлеб.

– Подумаешь, ещё два кусочка сыра и колбасы, которые на свет просвечиваются, – заканючил Наполеонов.

– Не ври.

– Уйду я от вас! Недобрые вы.

– Тебе действительно пора, – проговорила Мирослава, доевшая к этому времени капусту и взявшая тонкий бутерброд с сыром, – а то на работу опоздаешь.

Наполеонов запыхтел, как ёжик, поблагодарил Миндаугаса за завтрак и, показав Мирославе язык, вышел с кухни, пропустив вперёд свой живот. Вскоре детективы услышали звук мотора выезжающей с участка «Лады Калины».

– Почто, сударыня, вы человека обидели? – спросил с улыбкой Морис.

– Не обидела, а уберегла от проблем с пищеварением, – ответила Мирослава, допила чай, чмокнула кота, сидевшего на подоконнике, поблагодарила Мориса и, помахав ему рукой, скрылась с глаз обоих.

– А мы с тобой остаёмся домовничать, – сказал Морис коту и ласково почесал у него за ушком. Дон тихо замурчал.

От Светланы Бакуниной Мирослава узнала, что ближайшей соседкой Елены Гульковой была Екатерина Григорьевна Еловецкая, жена банкира, как считалось, пропавшего без вести. На самом деле, как шептались знакомые, сбежавшего за границу лет десять тому назад. Как было на самом деле, никто не знал. Но Еловецкая не бедствовала, можно даже было сказать, жила на широкую ногу. С тех пор, как её дочь удачно вышла замуж за предпринимателя средней руки, Екатерина Григорьевна жила одна. Правда, в последнее время дочь и зять стали частенько, как она выражалась сама, «подкидывать» ей внуков, совсем ещё юных сорванцов. Еловецкая хоть и ворчала по этому поводу, но с внуками возилась охотно.

Светлана сказала, что она знает Ленину соседку давно и не может сказать о ней ничего плохого. К ней Еловецкая всегда относилась хорошо.

Основываясь на этих словах клиентки и испросив у неё предварительно разрешения, Мирослава решила сыграть с Екатериной Григорьевной в открытую. То есть если не заметит ничего настораживающего, сказать ей, что она работает по поручению Светланы Бакуниной.

Набрав на домофоне номер квартиры Еловецкой, Мирослава стала ждать. Через минуту из устройства прозвучал усталый женский голос:

– Кто там?

– Детектив Мирослава Волгина.

– Что-то вы ко мне зачастили, – проговорила женщина. – Но что ж, если надо, то заходите.

Дверь подъезда отворилась, и Мирослава вошла. Как она и ожидала, в подъезде было чисто и приятно пахло ароматизированным моющим средством. «А раньше пахло хлоркой», – с улыбкой подумала Мирослава. Ещё не поднявшись на площадку, детектив увидела, что дверь приоткрыта, но никого на пороге не было. Однако, когда Мирослава преодолела последнюю ступеньку, Екатерина Григорьевна появилась и распахнула дверь пошире.

– Проходите, – пригласила она.

Надев в прихожей бахилы, Мирослава проследовала за хозяйкой.

– Так какие вопросы у вас остались невыясненными? – спросила Еловецкая, усаживаясь на диван и предлагая сесть Мирославе.

– Можно я стул возьму? – спросила детектив.

– Да ради бога, – повела плечами хозяйка.

– Вот моё удостоверение.

– Вижу.

– Вы не прочитали.

– Я вижу корочки, а так, чтобы прочитать, надо искать очки.

– Екатерина Григорьевна, я не из полиции.

– А откуда же? – изумилась женщина.

– Я частный детектив.

– Частный? Кто же вас нанял?