Шипы и розы (СИ)

— На ком я собираюсь жениться? — переспросил мужчина с выражением, мало напоминающим счастливого жениха, — на девушке.

— Я понимаю, что не на мужчине, — съязвила леди Пейджет, — итак, на девушке. Как ее имя? Я ее знаю?

— Знаете. Очень хорошо знаете. Впрочем, не очень хорошо, но знаете.

— Ее имя, Мэйворинг.

— Ее имя, — повторил он, явно не собираясь его озвучивать.

— Послушайте, если вы хотите, чтобы я могла дать вам хороший совет, то не нужно быть таким скрытным. Все равно рано или поздно все узнают, как ее зовут.

Рэнфорд издал хмыканье.

— Узнают ли? Впрочем… Я не знаю.

— Да в чем дело, Мэйворинг? Почему вы столь нерешительны? Собираетесь жениться — женитесь, я буду только рада за вас. Думаю, ваша невеста на седьмом небе от счастья.

Тут Рэнфорд рассмеялся с изрядной долей горечи.

— На седьмом небе, говорите? Ну нет, я прекрасно представляю себе ее реакцию на мое предложение.

— Что? Вы хотите сказать, что еще не сделали ей предложения?

Леди Пейджет была безмерно удивлена.

— Но почему? Я имею в виду, что вам мешает это сделать?

— Что мне мешает? Да проклятое ирландское упрямство, черт бы его подрал! — вскричал он, подскакивая, — господи, до чего же я ненавижу ирландцев!

— Никогда бы не подумала, что у вас ирландские корни, — ничего не понимая, тихо заметила женщина.

— Но причем тут я?

— Но вы сказали…

— Я сказал, что мне мешает ирландское упрямство, сударыня. Не мое упрямство.

— А чье? Простите, Мэйворинг, я, наверное, очень глупа, но я ничего не понимаю.

— Немудрено, — невесело усмехнулся он, — я и сам ничего не понимаю. Все было так понятно еще полмесяца назад. Я разговаривал с ней, я видел ее лицо и прекрасно понимал, что на мое предложение она скажет "да", только "да" и ничего другого. Но теперь я знаю, что она ответит нечто совершенно противоположное.

— Вы имеете в виду…, - начала леди Пейджет.

— Догадались?

— Я полагаю, вы имеете в виду ту девушку, на которой собрались жениться?

— На которой я хотел бы жениться, — уточнил Рэнфорд.

— Но кто она?

— Значит, не догадались. Подумайте, ведь все так просто. Где я был полмесяца назад?

— Ну во всяком случае, не здесь. Не в Лондоне.

— Правильно. А где?

— Я даже не представляю…, - леди Пейджет осеклась и громко ахнула, — не может быть! Простите, если я вновь неправильно догадалась… Дэзи?!

Вместо ответа он опустил глаза.

— Мэйворинг! — в который уже раз воскликнула она, — почему же вы не сказали мне сразу?

— Я должен был разобраться с Клэр, вернее, со своими чувствами к ней. Или, точнее, с тем, что от них осталось. Дело в том, что, когда я находился в Дувре, я чувствовал, что неотвратимо влюбляюсь, а этого делать было нельзя. Ведь есть Клэр, она не заслуживает того, чтобы с ней поступили подобным образом. Поэтому я молчал, и поэтому первым делом поехал именно к ней, чтобы… даже не знаю… объясниться, извиниться… Но Клэр! Знаете, какими словами она меня встретила?

Леди Пейджет покачала головой, не в силах ничего вставить в этот монолог.

— «О, Кларенс, где это ты пропадал? Мы тебя потеряли». Так, словно я сидел дома или был в гостях. Она не беспокоилась, не переживала, она даже не справлялась обо мне. Я мог бы умереть в Дувре, а прекрасная Клэр приподняла бы брови и выдала свое коронное: «Что вы говорите! Какая досада!»

— Мэйворинг, — слабым голосом отозвалась на это женщина.

— Незнакомая девушка спасла меня от смерти в Дувре, а женщина, которую я когда-то любил и которая, как я думал, отвечала мне взаимностью, даже не потрудилась узнать, где я нахожусь и что со мной. Более того, когда я ей рассказал, где находился все это время… Знаете, что она сказала?

Леди Пейджет покачала головой.

— Она сказала: «Какая неприятность, Кларенс! Тебе не следовало приезжать сюда. Ты, конечно, не подумал о том, что можешь заразить меня».

— Что? — вырвалось у его собеседницы.

— Да, — невесело усмехнулся Рэнфилд, — разве вы не знаете нашу драгоценную Клэр? Она, как всегда, беспокоится только о своей персоне. Когда же я ее заверил, что не заразен, она сказала, цитирую: «Нам не следует слишком тесно общаться, Кларенс, до тех пор, пока мы не будем в этом абсолютно уверены». Понимаете? Не приближайтесь ко мне слишком близко, дорогой Кларенс, со своей заразой. Тем не менее, подарки от вас я принять не откажусь.

Это было уже слишком.

— Мэйворинг, нельзя же так, — сказала леди Пейджет.

— А почему нет? Я всего лишь сказал правду. Единственное, что я сейчас чувствую по отношению к ней, это злость и досаду, черт побери. На себя. Как я мог быть таким слепым ослом! Эта женщина любила, любит и будет любить только себя. На всех остальных у нее не остается ни времени, ни желания.

— Господи, — пробормотала леди Пейджет, — так вы больше не любите ее?

Он покачал головой.

— Сударыня, я сказал это не меньше двух раз. Но могу повторить в третий. Я люблю вашу упрямую племянницу, которая вбила себе в голову черт знает что.

— Боже мой, но почему вы вели себя так глупо? Зачем произнесли те ужасные слова?