Шипы молчания (прогонка)

Как он смеет выбирать трусливый выход и притворяться, что от того, что у нас было, можно легко отказаться! Я задохнулась от ярости, борясь с желанием протянуть руку и ударить его. Ударь его. Поцарапай его. Я хотел сделать ему больно. Я хотел заставить его почувствовать то же, что и я два года назад.

Луч света уличного фонаря проник в окно, и я позволил своим мыслям вернуться в прошлое, к той наивной девушке, которая слепо влюбилась в Данте Леоне.

Я был не один.

Каким-то образом мое сердце настаивало, что он справился. Он сказал, что мы будем втроем и будем танцевать всю жизнь вместе. Верно?

Вот только неуверенность в себе была сукой. Медленно, день за днём, я начал задаваться этим вопросом. Каждый поцелуй. Каждое обещание. Всякую чертову вещь.

Моя грудь сжалась, когда я вытерла заплаканное лицо тыльной стороной ладони.

Прошли месяцы — семь месяцев, одна неделя и пять дней, если быть точным — с тех пор, как я видел его или слышал о нем.

Моё сердце продолжало шептать: «Он идёт. Просто держись, он идет. Он обещал, что всегда придет.

Ну и где же он был?

Я звонил ему. Я написал ему. Я позвонил ему по нашему коду 911.

Нажмите. Нажмите. Нажмите.

Я еще раз проверил свой телефон. Только сообщение от сестры и друзей. Рейна скучала по мне; она беспокоилась обо мне. Она продолжала расспрашивать меня о том, что говорят врачи, и мне не нравилось ей врать.

Мой телефон снова завибрировал.

Можем ли мы поговорить по FaceTime? Я скучаю по тебе.

Я связался с Рейной по FaceTime прямо перед тем, как вздремнуть, но мне пока не хотелось с ней снова разговаривать. Я тоже скучал по ней, но соврать ей через камеру было труднее, чем через текстовое сообщение. Поэтому я закрыл сообщение и начал ходить по комнате.

Делать особо было нечего. Было слишком холодно, чтобы выходить на улицу, а декабрьские температуры здесь были достаточно низкими, чтобы промерзнуть до костей. Когда мы росли в Калифорнии, мы видели снег только тогда, когда искали его, что случалось не так уж и часто.

Я проучился всего месяц до моего первого года обучения в колледже в Париже, когда мне пришлось взять отпуск по болезни. Бабушка использовала свою голливудскую известность и влияние на декана, чтобы меня не выгнали. Она даже добилась от канцлера разрешения на занятия онлайн.

Мои дни с тех пор, как бабушка привела меня в эту клинику, после того как я придумал какую-то сложную историю, требующую уединения, были заполнены текстовыми сообщениями, общением по FaceTime с сестрой и друзьями и работой над учебой.

Она была настолько убедительна, что все поверили, даже Папа.

Я бы сошел с ума без модулей курса. Когда я вернусь, мне еще предстоит наверстать упущенное, но бабушка дала понять, что я не уеду с ребенком на руках.

Но все же я надеялся. И все же я хотел.