Шипы молчания (прогонка)

Он пожал плечами. «Смотрел видео на YouTube». Я недоверчиво поднял брови. «Это увлекательно». Я усмехнулся. — Разве ты не должен быть благодарен, что я вообще это знаю?

— Я бы предпочел не вести с тобой никаких разговоров. Ублюдок. Мне действительно следовало приложить больше усилий, чтобы научиться подписывать ругательства, кроме среднего пальца. Мне придется согласиться на то, чтобы объяснить это ему. ЕБАТЬ . ТЫ . Он должен быть в состоянии уловить эти два маленьких слова.

«Тебе это нравится», — заявил он. — Ты впечатлен моими способностями, признай это.

« Нет, это не я », — отрезал я. « Во-первых, тебе следовало выучить итальянский язык жестов, а во-вторых, какого черта ты вчера вечером был в моей комнате, придурок? »

Выражение его лица было холодной маской, но глаза светились чем-то плотским. Я не хотел быть рядом с этим.

— Мечтаешь обо мне, да?

Пока я думал о возвращении, он подошел ко мне и обнял меня, сохраняя зрительный контакт, как будто гарантируя, что я смогу читать по его губам. «Я проломлю череп и отрублю руки любому, кто попытается к тебе прикоснуться».

Во рту у меня пересохло. Замешательство снова заняло центральное место в моем сознании. Он притворялся, что не знает меня, но здесь он вел себя так, будто ему не все равно.

Я тяжело дышала, борясь со своим сердцем и любым шансом на его искупление. У него ничего не осталось.

Я отошла от него, разгневанная тем, как мое сердце дрожало в груди. Воспользовавшись моим внутренним смятением, Данте схватил меня за локоть и начал тащить за собой.

Я попытался высвободиться из его хватки. " Что ты делаешь? »

«Провожу тебя домой».

Я остановился, высвободив руку. « Нет, это не так. Слизняк. »

— Я провожу тебя домой, — произнес он с угрожающим выражением лица.

« Нет », — ответил я спокойно, хотя мои внутренности бушевали. Как он смеет вести себя так, будто ему плевать? Было чертовски поздно. Он мне больше не был нужен.

Он вздохнул сквозь зубы, даже не потрудившись скрыть свою ярость. — Я не спрашивал.

Его мощная рука схватила меня за локоть, обжигая кожу. Я ненавидел то, как я дрожал. Ненавижу, как сильно я его хотела. Моя кожа нагрелась там, где он коснулся меня, распространяясь по всему телу.

Меня охватила дрожь.

Мой пульс пульсировал между ног, пока мы стояли посреди города и смотрели друг на друга. Данте был крупным мужчиной, мускулы которого шевелились под одеждой, и если бы он действительно захотел, он мог бы одолеть меня.

Черт, почему это усилило боль между моими ногами?

Я ненавидел его. Я ненавидел его предательство, его безумие, его высокомерие, и я ненавидел то, как он лгал с этой ухмылкой на лице. Но больше всего я ненавидел то, как сильно я скучал по нему .

Я до сих пор отчетливо помню, как те части его тела, которые я любила, ощущались под моим прикосновением. Его руки вокруг меня, защищающие и теплые. Его губы на моей коже и мягкие слова, которые он произносил этими губами.

Я покачал головой. Все это было постановкой. На самом деле ему было все равно.

Зубы заболели, и я разжал челюсть. Я усвоил урок в прошлый раз. Из встречи с ним невозможно было выйти невредимым.

« Вы можете идти за мной », — подписал я. — Держись, черт возьми, подальше от меня .

ДВЕНАДЦАТЬ

ФЕНИКС

Э

Дорогие машины заполонили парковку «Сферы».

Выйдя из Uber, я направилась к входу в ресторан, следя за своим балансом на высоких каблуках, которые были на мне. Разрез платья цвета слоновой кости обнажал верхнюю часть моего бедра, привлекая взгляды, и я начала сомневаться в своем выборе гардероба, не говоря уже об ужине с Батистом.

Батист Лебут был на три года старше меня, и когда я еще только осваивал всю музыкальную сцену, он уже был известен среди европейских музыкантов. Он был прекрасным экземпляром, со светлыми волосами, острыми чертами лица и патриархальным носом, который с таким же успехом можно было бы вырезать из мрамора. Он всегда носил стильную одежду и никогда не скрывал своего богатства.

Некоторые считали его хвастуном, и они не ошиблись. Кроме того, ко мне не выстраивалась очередь из парней. По крайней мере, никто не обладал таким остроумием и обаянием, как Батист.

Я заметил его у двери, ожидающего меня. Это было счастливое совпадение, что он напомнил мне о наших планах сегодня утром. Он утверждал, что отправил мне текстовое сообщение о месте и времени, но я так и не получил этих сообщений. В любом случае, нам удалось синхронизировать наши планы, и я был этому рад.

Мне нужно было отвлечься от одного сталкера.

Глаза Батиста загорелись, когда они остановились на мне, и я остановился в трех футах от него. Как типичный француз, он не верил в личное пространство, поэтому сокращал дистанцию, прижимая меня к себе.