Шипы молчания (прогонка)

Он пожал плечами, ожидая, пока тот остановится, чтобы напечатать ответ. Это расслабляющий. Семья моей биологической матери увлекалась этим, и я унаследовал это.

Я поднял бровь, когда он возобновил движение. Они были фермерами?

Он засмеялся, и мне захотелось услышать этот звук. С братьями Леоне я познакомился задолго до того, как потерял слух, поэтому невозможно было связать это воспоминание в моей голове. Что касается моей сестры, бабушки и папы, я до сих пор слышал их голоса в своей голове, когда они подписывали или произносили слова.

"Не совсем. Они тоже были частью преступного мира». Его брови нахмурились, глаза устремлены на дорогу. Его губы шевелились, но я не могла их прочитать. Я потянул его за рукав, чтобы он посмотрел на меня. Когда наши взгляды встретились, он повторил: «Как научиться писать?»

Я удивленно посмотрел на него, но ничего об этом не подумал. Многие люди спрашивали, но никогда не прикладывали усилий, чтобы изучить это. Есть приложения. Занятия. Даже Ютуб.

«Дайте мне лучшее приложение и несколько советов по занятиям», — потребовал он.

Я напечатал еще раз, затем подождал, пока голос не раздастся из динамика. Я не уверен насчет итальянского языка жестов. Вероятно, лучше всего, если вы спросите кого-нибудь дома.

«Черт, я не знал, что это не универсально». Я пожал плечами. Большинство людей этого не сделали. На мгновение последовала тишина, его внимание было сосредоточено на дороге, затем он повернулся ко мне и произнес: «Вы подписываетесь на итальянском языке жестов?» Я покачал головой. «АСЛ?» Я кивнул. «Это то, что я хочу». В моем животе порхали бабочки, и я был совершенно уверен, что и мое сердце тоже. Я бы никогда не назвал Данте Леоне милым человеком. «Как я уже сказал, напишите мне лучшие предложения по приложениям и классам. Ты тоже можешь меня научить». Затем, словно вспомнив свои манеры, он добавил: «Пожалуйста».

Я кивнула, мои губы изогнулись в улыбке при воспоминании о том, как он ввел свой номер в мой телефон во время нашего первого общения. Данте был решительным человеком, очень напоминавшим мне мальчика, с которым я впервые пересекся, когда мне было восемь лет. Тот самый мальчик, который взял на себя вину за вазу, которую я разбил. Я все еще помнил страх, который испытывал к нему и его брату за то, что они были нашими линчевателями.

Он постучал по моей ноге, заставив исчезнуть воспоминание о нашей первой встрече. «Никс, мне нужны эти предложения».

Я отправил несколько ему на телефон, а потом убрал свои.