Шипы молчания (прогонка)

Он дернул головой вверх и вниз, в его глазах расцвела надежда. Я бы позаботился о том, чтобы ему было больно, но я бы не стал его убивать.

Я не увлекался насилием, но оно мне было нужно, чтобы выпустить накопившуюся во мне ярость. Насилие было моим методом очищения, и я повсюду искал другой метод, которым можно было бы его заменить. Более мирный. Как ебать с Фениксом. Мой инстинкт вспыхнул – или, может быть, предупредил, – что ее будет достаточно, чтобы успокоить всех моих демонов.

«Вот что мы собираемся сделать», — заявил я. Он совершил две ошибки, и шанса на третью не будет. Трахни меня, ладно. Трахни мою девушку, и ты будешь мертвецом. «Я накажу тебя за то, что ты осмелился приблизиться к Феникс и имел наглость прикоснуться к ее заднице. Тебе больше не придется играть на фортепиано. В любом случае этот парень был не так уж хорош. Единственная причина, по которой он оказался в оркестре, заключалась в щедром вкладе, который его старший брат внес в школу. Он купил свое жилье, а моя девушка его заработала.

И вот я избил его до чертиков. Следующие полчаса я сломал ему каждый палец, а затем и запястья. Он кричал и ругался, поэтому я решил, что у него достаточно энергии, чтобы его пытали водой.

«Я всегда выполняю свои обещания», — протянула я, держа ведро с водой над его хнычущим лицом.

СЕМНАДЦАТЬ

ФЕНИКС

я

проснулся вздрогнув, кругом знакомый запах.

Данте Леоне, этот жуткий преследователь, был в моей чертовой комнате. Снова!

Я заперла все двери и окна и все равно каждое утро чувствовала его запах в своем помещении. Это меня пугало. Не было сомнений, что с ним что-то не так.

Я выскользнула из кровати, почти борясь с желанием взглянуть на тумбочку. Я медленно обернулась и съежилась, увидев записку и одинокий желтый одуванчик.

Мои глаза бегали по комнате, пока я тихо ругалась. Я смотрел на записку и цветок так, словно они были покрыты кислотой.

Сжав кулаки, я прерывисто вздохнул. Прошла неделя с момента моего первого провального свидания с Батистом. Прошла неделя с тех пор, как я увидел этого чертового сумасшедшего и ударил его непростительными глазами банкой булавы. Но психосталкер все еще наблюдал за мной. Куда бы я ни пошел, я чувствовал на себе эти взгляды.

Однако, каким бы чертовым идиотом я ни был, я не смог удержаться и разозлить его. Итак, за последнюю неделю я сходил на пять свиданий. Я была измотана, и, судя по любовной записке, под которую я проснулась сегодня утром, Данте Леоне был в ярости.

Я взяла цветок и записку с тумбочки, сжала их в ладони и прочитала:

Я предупреждал тебя, одуванчик. Для тебя нет других мужчин. Надеюсь, ты не был привязан к Батисту, потому что его больше нет.

Кипя, я разорвал его на части, представляя, что это его я разрываю на мелкие кусочки, запихивая одуванчик ему в глотку.

Я потянулся за телефоном и отправил сообщение Батисту.

Можете ли вы дать мне знать, что с вами все в порядке?

Данте не стал бы его убивать. Верно?

Наглость этого чертового придурка. Возможно, Данте все это время был преследовательным и невменяемым, но я был слишком наивен и слеп, чтобы это увидеть.

Я только что встал, а усталость уже давила на мое сердце. И во всем этом была его вина.

Вздохнув, я потащился из комнаты на кухню, где нашел своих друзей. Я рухнул на барный стул, встретив их любопытные взгляды. Я не хотел тревожить их по поводу моего ночного злоумышленника, поэтому он остался моей тайной.

То же самое, что и два года назад.

Тупая боль в груди вспыхнула, но я быстро ее подавила.

Исла хлопнула в ладоши. «Сегодняшний день. Давай разбудим Рейну и удивим ее нашим планом».

«Она вернулась домой поздно», — подписала Рейвен. «Будет больно ее разбудить».

«Очень поздно», — добавила Афина.

«Наша маленькая девочка подросла». Исла просияла. «Я не могу поверить, что в полночь она становится законной». Затем ее глаза нашли меня. «В последнее время ты много спишь», — заметила Айла, подписывая письмо и с любопытством глядя на меня.

Афина взглянула на меня через плечо и подмигнула. Боже, я надеялся, что она ничего не знает. Среди девушек было сложно хранить секреты, и мне не нужно было, чтобы они забрасывали меня вопросами.

«Ее занятия на фортепиано длились дольше, чем обычно», — подписала она, деревянная ложка в ее руке создавала беспорядок. У Рейны была бы корова, если бы она ее увидела.

Потому что я ежедневно работал над тем, чтобы избавиться от преследователя, пробираясь домой по темным переулкам и незнакомым тропам.

«А еще у нее есть все эти свидания», — добавила Рейвен, ухмыляясь, попивая кофе.

Афина стояла за стойкой, читала рецепт, нахмурив брови, и перемешивала ингредиенты в миске. По какой-то причине она отказалась оставить кулинарию, решив овладеть этим искусством.

« Что она делает? " Я подписал.

"Беф Бургиньон." Исла вздрогнула и сжала губы. Французское рагу из говядины. «Мы не должны это есть. Мы не можем позволить себе заболеть».

Словно почувствовав наш разговор за спиной, Афина обернулась, прищурив на нас глаза. "О чем ты говоришь?" — потребовала она, указывая на нас деревянной ложкой.