Шипы похоти (ЛП)

— Все в порядке, Максим, — успокоил я его. "Мы вместе."

Прежде чем я успел сказать что-нибудь еще, мама осторожно толкнула нас на заднее сиденье «Рейндж Ровера», который папа подарил ей всего несколько дней назад.

— Пристегните ремни, — шепотом приказала мама, затем кинулась к водителю и села. Когда я помогла Максиму с его, шины заскрипели, когда она взлетела, и я поспешно пристегнула свой ремень безопасности.

Улицы Москвы были пусты, когда мы вышли из нашего городского дома. Было темно и очень холодно, а эта зима была особенно холодной. Большая часть города спала, насколько я мог видеть, ни машин, ни людей. Я взглянул на приборную панель и увидел красную надпись «3:30 утра», смотрящую на нас.

«Мама, почему мы уходим посреди ночи?» Я расспрашивал ее, глядя на ее светлую голову.

Рука матери дрожала, костяшки пальцев побелели, когда она сжимала руль. Она тоже была бледнее; выражение ее лица было испуганным. Она продолжала оглядываться по сторонам, как будто ожидала, что кто-то появится и причинит ей боль. Но папа не допустил, чтобы с ней что-нибудь случилось. Он слишком сильно любил ее.

Я слышал, как друзья папы говорили, что он так любил маму, что ослеп. Быть таким в нашем мире было опасно. Обет Омерты был превыше всего, и никто не выжил, нарушив его. Даже не член семьи. — Шипы ядовиты, — пробормотал заместитель Папы. Черная роза означает смерть.

Тогда я изо всех сил пытался понять, что это значит.

— Я не хочу идти, — захныкал Максим. «Я хочу свои игрушки».

Мама не обращала на него внимания. Мой брат много плакал и слишком быстро привязывался. По крайней мере, именно это я слышал от мамы и папы.

— Мы их достанем, — тихо сказала я, как раз в тот момент, когда мама резко повернулась, и я потянулась, чтобы поддержать Максима, прежде чем он ударился о дверь, держась за сиденье одной рукой. Я выглянул в окно и увидел, что мы покидаем город.

«Мама? Куда мы идем?"

Ее глаза метнулись к зеркалу заднего вида, и она улыбнулась. Та особенная улыбка, которая всегда смягчала даже самые жестокие сердца.

— Мы начнем новую жизнь, — грубо прошептала она. «Где-нибудь подальше от всего этого». Ответ не имел смысла. «Настоящая семья. У тебя появится брат. Мы будем счастливой семьей. Подальше от твоего отца.

Этот ответ имел еще меньше смысла. У мамы больше не было детей. Мы с Максимом были ее детьми. Она всегда это говорила. И отец сказал, что мы всегда будем вместе.

— Но папа не будет рад, — сказал я тихо. — Ему будет грустно без нас.