Шипы похоти (ЛП)

«Она будет в гостевой комнате, ближайшей к моей», — приказал мне папа. Ему еще не удалось уделить Максиму ни единого взгляда. Один только взгляд папы заставил бы Максима заплакать. Иногда он терял самообладание и ломался, выбивая из него все дерьмо. Тогда я вмешался и принял на себя большую часть наказания, потому что Максим не мог с этим справиться. Здесь было радостное событие. «Она все еще может быть мне полезна». Затем его глаза встретились с моими. «Я не против поделиться ею. В конце концов, шлюху нельзя снова забеременеть.

Я стиснул челюсти так сильно, что у меня заболели кости. Я коротко кивнул, и я протянул ей руку для рукопожатия.

— Сюда, — процедил Папа, дернув ее вперед.

Бедная девушка. Она знала, что оказалась в куче дерьма. Я задавался вопросом, как она вообще могла связаться с кем-то вроде моего отца. Она была чертовски молода. Ей следовало бы учиться в школе, а не трахать такого старика, как мой папа.

Они с папой направились в дом и поднялись по лестнице, которую мама украшала для каждого случая, в том числе и летом. На каждом шагу у нее были бы цветы, наполнявшие воздух ароматом. Теперь это место представляло собой просто большой мавзолей, где люди Константина управляли своей империей.

Я следил за ними двоими, пока они не свернули за угол наверху лестницы.

«Она шлюха?» — прошептал Максим. Мой брат-близнец медленно умирал изнутри. Каждая хрень, свидетелем которой он стал, заставляла его умирать еще больше. Папа настаивал, что ему нужно стать сильнее. Хорошо, что его не было рядом слишком много, он был занят погоней за следующей юбкой, оставляя меня управлять империей и защищать моего брата от всего этого.

Той ночью я услышал ее крики. Той ночью я потерял самообладание и огрызнулся, а не мой брат.

Я добрался до комнаты Пикси как раз вовремя, чтобы увидеть, как Папа разорвал ее рубашку спереди, и ее полные сиськи выпали на свободу. Другой рукой он держал ремень и хлестнул им по ее беременному животу.

— Заткнись, черт возьми, — прошипел он, протягивая другую руку и сжимая ее грудь. «Ты думала, что раз ты беременна, значит, ты сошла с крючка. Ты будешь платить взносы, пока этот ублюдок не выйдет на свободу. Тогда я решу, мое оно или нет; оставлю ли я его живым или нет».

Ярость кипела у меня в глубине желудка. Ребенок был невиновен. За эту хреновую договоренность родителей не должен платить ребенок.