Шипы похоти (ЛП)

Мои глаза бродили по комнате, пока не остановились на пистолете моего старика. Тот самый пистолет, из которого казнили мою мать. Я потянулся к нему, схватившись за ручку. Я научился стрелять к семи годам, мое обучение началось вскоре после смерти моей мамы.

— Отойди от нее, папа.

Он обернулся и посмотрел на меня, его глаза были расфокусированы. Он был пьян как пиздец. Алкоголь и шлюхи были его механизмом выживания после смерти мамы.

— Ты тоже хочешь ее трахнуть?

Его штаны были расстегнуты, член болтался, как вялый хот-дог.

Я не думал; Я просто отреагировал, нажимая на спусковой крючок без малейшего колебания.

Хлопнуть.

Пуля попала ему в сердце, маленькая красная точка увеличивалась с каждой секундой. Он шлепнулся обратно на кровать, поверх Пикси. Его руки сомкнулись на груди, над раной, и он изо всех сил пытался дышать.

Я шагнул к нему, мое отвращение росло с каждым шагом. Именно этим он и занимался с тех пор, как убил маму. Насилуют женщин, молодых и старых, добровольных и невольных, шлюх и девственниц. Не имело значения, кем была Пикси. Она боролась с ним, но он отказался отступить.

Глаза Папы вылезали из орбит с каждой секундой приближения смерти. Он был моей плотью и кровью, но это не освобождало его от грехов. Его страх питался моей кровью, но я не чувствовал раскаяния, наблюдая, как жизнь утекает из его глаз.

Действительно иронично.

Оба моих родителя были казнены из одного и того же пистолета.

Членом семьи.

Это не сулило ничего хорошего нашему будущему. Испорченная семейная динамика. Но это не имело значения, пока моя сестра и Татьяна все это пережили.

Все вокруг семьи Константина погибли. У Ислы были лучшие шансы выжить, сохранив фамилию матери.

Исла была невиновна. Нежный. Добрый.

В отличие от остальных из нас. Мы вдохнули и запустили насилие. Снова и снова.

Я почувствовал запах роз еще до того, как услышал стук ее каблуков по мраморному полу. Разум предупредил меня, чтобы я установил некоторую дистанцию между собой и блондинкой-ангелом. Я не прислушался к этому. Это было бы все равно, что заарканить течение и ветер — проигрышную битву.

Мы были как бензин и огонь, готовые создать бушующий ад. Вместе мы могли бы сжечь этот мир дотла.

Меня это остановило?

Бля, нет. Пусть мир горит, пока она со мной. Однажды я отказался от нее. Никогда больше, хотя я знал, что это плохо кончится.

«Мир сгорит, когда она узнает правду» , — шептала моя совесть. Татьяна не была из тех, кто прощает и забывает. Она была королевой, которая отомстила и улыбнулась, наблюдая, как злодей истекает кровью.

И все же я не смог удержаться в стороне. Учитывая, что чип где-то там, и опасность, преследующая ее, мне пришлось жениться на ней, и как можно скорее. Если бы к ней была приписана моя фамилия, она бы тоже оказалась под защитой Шипов Омерты.

Дверь распахнулась, и вошла Татьяна, покачивая бедрами, как будто намереваясь меня соблазнить. Спорный вопрос. Все, что ей нужно было сделать, это посмотреть на меня, и миссия выполнена.

«Что это за чушь насчет «подожди меня», а потом я больше о тебе даже не услышу», — поприветствовала она меня скучающим тоном, но в ее глазах сверкнули кинжалы.

«Госпожа Николаева, как приятно вас видеть», — поприветствовал я ее. Мой взгляд скользнул по ее черному платью Валентино или Шанель. Ей действительно пришлось отказаться от всего этого черного. Она выглядела в нем великолепно, но значение траура чертовски устарело. Единственным мужчиной, о котором ей следовало думать, был я.

— Чудак, — пробормотала она.