Шипы похоти (прогонка)

Стеклянная стена позади меня отделяла мой кабинет на верхнем этаже здания от персонала. Это был мой законный фронт. Нечего скрывать. По крайней мере, не в этом здании. Белая испанская плитка осветила весь верхний этаж, делая мое мрачное настроение еще более очевидным.

Я был в плохом настроении уже несколько недель. Запах роз преследовал меня повсюду. Мысли о Татьяне были со мной, как постоянная тень. Судя по всему, то же самое можно сказать и о светловолосом ангеле. Ей потребовалось слишком много времени, чтобы ответить на мои чертовы сообщения. Она избегала меня.

Конечно, то же самое было и со мной. Я не мог поверить, что не уложу ее снова в постель, и если бы она назвала имя Адриана, я бы поджег этот мир.

Чертов Адриан. Это был первый раз, когда мой отец пощадил чью-либо жизнь. Он сделал это для меня, но его предупреждение звучало в моих ушах уже много лет.

"Нет!" — крикнул я, схватив отца за руку, когда он направил пистолет на мальчика, сидевшего рядом с трупом отца. «Папа, нет! Пожалуйста."

— вскричал Максим, прижимая своим маленьким телом труп нашей матери. Много позже я узнал, что именно тот день сломал моего брата-близнеца.

Большая папина рука легла на мое плечо и сжала его так сильно, что я боялся, что он вырвет мою левую руку из сустава.

— Милосердие для слабых, — прошипел Папа. «Мальчики вырастают и становятся мужчинами. Они возвращаются, чтобы найти тебя, и внезапно охотник становится жертвой.

Я не понял его слов. Отец ненавидел охоту.

«Он всего лишь мальчик», — возразил я. Ленош стоял рядом с папой, его мрачные глаза были сосредоточены на мальчике. Он словно ждал окончательной казни. «Он ничего не сделал».

«Держи пистолет на мальчике, на случай, если он убежит», — сказал Папа Леношу, а затем повернулся ко мне. Это был единственный раз, когда я видел, чтобы его глаза блестели от влаги. Слезы. Он держал все это в себе.

«Иллиас, однажды ты займешь мою должность», — сказал он, его голос был жестким и холодным, несмотря на мерцающие слезы, которые отказывались капать из его глаз. «Вы должны действовать жестко, иначе другие сочтут вас слабым. Слабость привлекает жадность и месть. Лучше не идти по этому пути».

Я кивнул, хотя и не понял его слов. «Завтра», — сказал я, держа себя выше своего юного возраста. «Если он вернется завтра, никакой пощады. Сегодня он многое потерял. Возможно, он даже не выживет сегодня вечером. Отпусти его, папа.

Наши глаза встретились. Он знал, что мы сделаны из одной ткани. Точно так же, как Максим был сделан из той же ткани, что и мама. Он мог бы выглядеть как мы с папой, но он был слишком мягким. Как сказала мама.

Это была не его вина. Точно так же и не этот мальчик виноват в том, что его папа и моя мама решили предать Пахана. Мой папа.

В тот момент, когда я услышал смиренный вздох Папы, я понял, что он оставил маленького мальчика в живых. Он редко сдавался, но сегодня вечером он оказал мне небольшую милость.