Шипы смерти (ЛП)

Я чувствовал, как он осматривает это место. Это не было так роскошно, как место, которое держал мой брат в городе, но это был мой дом и дом моих лучших друзей. Это было наше убежище, оплаченное нашими собственными деньгами, и никто не мог сказать нам, что мы можем или не можем делать.

Он поставил сумки на кухонную стойку. Я начал их распаковывать, прекрасно осознавая присутствие позади меня.

— Чего вы хотите, мистер Маркетти? — спросил я, ни разу не останавливаясь. Я не удосужился взглянуть на него. Было слишком соблазнительно утонуть в его темном взгляде. Может быть, я была слабой женщиной, а может быть, я была слишком восприимчива к его отработанному обаянию, но я не могла рискнуть встать грудь к груди и упасть в его объятия.

Самым странным было то, что никто никогда не влиял на меня так, как этот человек.

— Как долго ты собираешься меня игнорировать? Его глубокий голос звучал холодным тенором, давая мне представление о том, каким безжалостным человеком его считала Рейна. Я молча проклинала себя за то, что проявила импульсивность и упала в его кровать.

Я был чертовски нетерпелив и готов.

Я закрыла дверцу холодильника и медленно повернулась лицом к нему. Мой взгляд скользнул по его широким плечам и безупречному костюму. Он изучал меня, его взгляд горел похотью, обжигая мои внутренности, а бабочки порхали в глубине моего живота. Мое сердце на несколько ударов замерло, а затем ускорилось в неестественном ритме.

— Вы привлекли мое внимание, мистер Маркетти, — сказал я, сохраняя тон в голосе и придерживаясь формальностей. Я не хотел, чтобы он видел, какое влияние он оказал на меня. "Что теперь?"

Он подошел ближе, и до меня донесся аромат его одеколона. Инстинктивно я сделала шаг назад, прижавшись спиной к дверце холодильника. Он сделал еще шаг, и внезапно я почувствовала и почувствовала только его запах. Аромат его лосьона после бритья проник в мои легкие, опьяняющий и подавляющий. Хуже было осознавать, как его рот ощущается на моей коже. Как хорошо ему было внутри меня.

Его рука скользнула по моей шее, сжимая мои волосы. Он смотрел на меня глазами, слишком неясными, чтобы их можно было прочитать, и хотя его окружала эта смертельная энергия, в нем было и столько сексуальной привлекательности. Я чувствовал вкус этого напитка на своем языке. Я чувствовал это всеми фибрами своих костей. Я боялась, что испытаю оргазм от одного только легкого прикосновения его тела к моему.

— А теперь поговорим, — сказал он, прикасаясь губами к моей мочке уха. Туманная волна захлестнула мой разум, и мои веки отяжелели. — А потом мы трахаемся. Дрожь пробежала по моей спине, и, к своему ужасу, я наклонила голову, чтобы дать ему лучший доступ.

Его губы скользнули по моей шее, и стон поднялся к моему горлу. Сердце у меня билось в ушах, и я ненавидела себя за то, что почувствовала эту невероятную страсть к этому мужчине. Его жар ошеломил меня, а его прикосновения обжигали мою кожу, заставляя мой пульс потрескивать, как искры на тротуаре.

"Нет." Мой голос был слабым. Он был слишком близко. Недостаточно близко. Я повернула голову в сторону, чтобы вдохнуть воздух, который не принадлежал ему .

Его рот перестал обжигать мою кожу, и я возненавидела себя за укол сожаления, которое почувствовала. Я не хотела, чтобы он останавливался, но мне нужно, чтобы он остановился. Я не хотел обрезков. Я хотел любви настолько глубокой, чтобы чувствовать ее каждой клеткой своего тела. И быть другой женщиной никогда не означало быть любовью всей чьей-то жизни.

Губы Энрико прижались к моему уху, слова были грубыми, акцент — сильным. «Скажи мне, dolcezza . Что нам мешает?»

Я разочарованно вздохнул. — Для начала твоя жена. Я даже не мог поверить, что он задал такой вопрос. «Я уже говорил тебе, что не трахаюсь с женатыми мужчинами».

Он отстранился, его темные глаза нашли мои. «Я не женат. В моей жизни нет жены, о которой тебе нужно было бы беспокоиться».

Неверие охватило меня, и я закатил глаза. "Верно." Я усмехнулся. Маленькая, очень маленькая часть меня все еще надеялась, что жена Энрико Маркетти действительно мертва, и это ее бредовая злая сестра-близнец. Сделало ли меня хорошим человеком то, что я желал чего-то подобного? Черт возьми, нет. Помешало ли это мне желать этого? К сожалению, нет, и черт возьми, если я извинюсь. Вот я и проверил этого ублюдка. — Вот почему твоя жена преследовала меня всю неделю. Потому что мне «не о чем» беспокоиться».

Его плечи напряглись, а в глазах мелькнуло такое отвращение, что я почувствовал, что замираю от его странной реакции. Он сосредоточился на моем лице, но что-то темное и опасное в его глазах заставило меня пошатнуться.

— Кто за тобой следил? — спросил он сдержанным голосом, но горячность его голоса коснулась моей кожи с такой шероховатостью, что по всему телу побежали мурашки.

Изменения в нем встревожили меня, но я старался не показывать этого.

— Твоя жена, — сказал я с сарказмом в голосе. «Тот, которого нет. И все же каким-то образом эта сука-псих преследует меня.