Шипы смерти (ЛП)

Империя Маркетти была построена на нашей истории в преступном мире, и, хотя мы создали множество законных предприятий, мы все еще активно участвовали в этом. Оказавшись в Омерте, единственным выходом была смерть. Чего они не сказали вам, так это того, что они имели в виду смерть всей родословной . Это было не то, чего я хотел ни для себя, ни для своих детей. Я никогда не подписывался на эту жизнь, но она нашла меня. А когда я умру и уйду, он найдет Амадео и Энцо. Таков был образ жизни в Омерте. Это были шипы.

Я не мог признаться ей в этом, хотя она, очевидно, имела к этому свое отношение. Может быть, по незнанию, а может быть, она была просто феноменальной актрисой.

«Не бойтесь. Я никогда не причиню тебе вреда, Айла. Затем, поскольку я не мог устоять, я добавил: «Нет, если только это не предполагает доставить тебе умопомрачительное удовольствие».

Глаза Ислы расширились, а рот открылся, соблазняя меня изображением моего члена, скользящего между ее пухлыми губками. Ее щеки покраснели, почти совпадая с оттенком ее красивых светлых волос. Мои пальцы чесались прикоснуться к ее длинным локонам, которые волнами медного шелка растекались по ее спине и обхватывали ими мой кулак.

Я вытеснил этот яркий образ из головы. Мне не нужен был стояк, когда я пытался разобраться с ней. Возможно, мы не окажемся в церкви со свадебными колоколами, но, как школьник, я хотел оставить ее своей.

Мне действительно нужно было вытащить голову из задницы, но я боялся, что уже слишком поздно. Эта шалунья околдовала меня, и уйти было некуда. Ее маленькие ладони легли на мою грудь, и она нежно оттолкнула меня.

— Эмм, хочешь сесть? она предложила. «Я собирался приготовить себе обед. Хочешь немного?"

Мои губы подтянулись. — Я бы предпочел, чтобы ты пообедал.

Ее красивое лицо приобрело еще более глубокий оттенок красного, и мне это чертовски понравилось. Я не мог вспомнить, когда в последний раз мне так нравилось видеть реакцию женщины. Она была так близко ко мне, что я мог пересчитать каждую веснушку, пока она смотрела на меня.

Протянув руку, я накрутил прядь ее волос на палец, восхищаясь ее мягкостью и разнообразием отражающихся в них огней.

Ее взгляд остановился на моем лице, чистая невинность и удивление в ее чертах. Если бы я был лучше, я бы отпустил ее. Двигаться дальше. Но я был далеко не хорошим человеком. И когда дело касалось ее, я был чертовски эгоистичен.

Я выпустила ее рыжий локон, отбрасывая цвета пылающего заката, и завороженно наблюдала, как он мягко подпрыгивал. Медленно я провел большим пальцем по ее губам. Наша первая ночь вместе была быстрой, наполненной голодом и похотью. Сегодня мне хотелось поклониться ей и увидеть, как затуманиваются от удовольствия эти изумрудные глубины.

Я хотел позаботиться о ней и одновременно разрушить ее, только чтобы снова собрать ее воедино, чтобы она узнала, кому она принадлежит.

— Мы можем это организовать, — сказала она хриплым голосом. Черт, то, как у меня забилось сердце, должно было быть моим предупреждением. В моей жизни было много женщин. У меня никогда не учащался пульс, по крайней мере, так. И все же в моей груди бушевали все эти незнакомые эмоции этой молодой женщины. — Но сначала ты съешь обед, который я для тебя приготовлю.

В моей груди потеплело от игривого выражения ее глаз, и я улыбнулась ее стремлению готовить для меня.

«Знаете, в моей стране приготовление пищи является синонимом заботы», — протянул я.

Она закатила глаза. «Ну, Энрико. Мы сейчас во Франции. Обед — время поговорить и узнать что-то друг о друге».

Сардоническое дыхание покинуло меня. «Очень хорошо, дольчеза . Давай поговорим, а потом трахнемся».

Ее румянец исчез под одеждой. Мой взгляд скользнул по ее шее, через открытое плечо, и я зачарованно наблюдал, как исчез ее румянец, скрытый белым свитером с открытыми плечами. Оно свободно висело поверх черных леггинсов, с которыми она его сочетала.

Я снял куртку и повесил ее на один из пяти стульев, расставленных по всему острову.

— Хорошо, Айла, — сказал я. — Расскажи мне, что мы готовим на обед. Я позволю тебе командовать мной на кухне.

Она усмехнулась, ее глаза сверкнули. — Чертовски верно, мистер Маркетти. Ты у меня дома; ты следуешь моим правилам».

— Ты живешь здесь один? — спросил я с любопытством, хотя уже знал ответ. Я хотел посмотреть, что такое Исла Эванс.

«Нет, мы с моими лучшими друзьями снимаем это место. Нам хотелось чего-то своего».

«Ах».

Она наклонила голову, изучая меня. "А ты? Жить в одиночестве?"

«Здесь, в Париже, по большей части. Вернувшись в Италию, у меня есть два сына и еще несколько членов семьи (и охранники, но я держал это при себе), «которые все живут на моей территории».

— Это сведет меня с ума, — пробормотала она. «Кроме детей. Могу поспорить, кто-то всегда в твоих делах.