Шипы смерти (прогонка)

"Да." Илиас поцеловал меня в лоб. «Подожди меня снаружи. Я встречу тебя там».

Я кивнул, наблюдая, как он присоединился к священнику в задней части церкви, прежде чем они исчезли из моего поля зрения.

Глядя на причудливую шкатулку из черного дерева, я собирался развернуться и уйти. Пришло время попрощаться, позволить Максиму обрести покой, которого он так долго жаждал. Но вместо этого я сделал шаг, затем еще один, пока моя рука не остановилась на гробу.

«Не делай этого» , — предупредил мой разум.

Было слишком поздно. Вершина была поднята, и мой вздох эхом разнесся по тишине церкви.

Лицо Максима было избито до черноты и никакой макияж не мог скрыть правду.

— Шальная пуля, — оцепенело прохрипел я. «Чертова чушь». Дыра размером с пулю пробила висок моего старшего брата.

Конец всегда был началом, не так ли? Может быть, не для Максима, но уж точно для окружающих.

Звук рога и ряд русских ругательств отвлекли меня от воспоминаний и вернули внимание к окружающему.

Потребовалось более трех часов – мимо блестящего города и оживленных промышленных районов, а также по длинным, извилистым дорогам – чтобы такси прибыло в величественное поместье. Солнце уже садилось за деревья, предупреждая о морозной ночи.

Поездка на такси стоила дорого, но это лучше, чем звонить водителю моего брата.

К моему несчастью, таксисту пришлось припарковаться у железных ворот, немного в стороне от здания. Я знал, что никто из охранников Илиаса не пропустит его.

« Восемь тысяч пятьсот рублей ». Восемь тысяч пятьсот рублей .

Мой взгляд метнулся к приборной панели, где мне мелькнула ясная сумма всего в четыре тысячи рублей. Еще одна утомительная вещь, когда я приезжал в Россию: со мной обращались как с туристом. Как и в большинстве стран Восточной Европы, россияне обычно устанавливали цену для местных жителей и совершенно другую цену для приезжих.

Я заплатил мужчине, затем потянулся к ручке. Выйдя из машины, я уже собирался закрыть дверь, когда сказал на беглом русском языке: «Если бы ты меня не ограбил, я бы тоже позвал тебя, чтобы поехать обратно».

Я хлопнул дверью, держа в другой руке спортивную сумку. Недолго думая, я толкнул железные ворота, закрывавшие остальную часть страны от поместья, и они скрипнули, предупредив охрану о моем присутствии.

Я небрежно помахал им рукой. «Привет, я дома на каникулах».

Это было ерундовое оправдание. До отпуска оставалось еще два месяца. Нет, если не считать Хэллоуина, до которого осталась неделя. Но мужчины – охранники моего брата – привыкли, что я прихожу и ухожу, поэтому просто махнули мне рукой.

Я шел по длинной извилистой дороге, пока ветер завывал в деревьях. Мои ботинки скрипели на снегу, оставляя за собой следы, которые, я знала, исчезнут к утру. В России всегда шел чертов снег.

Я поднялся по лестнице, которая когда-то видела королей и королев, и толкнул большую дверь из красного дерева.

«Я дома», — крикнул я никому конкретно. Мой голос прошел через вестибюль и поднялся по лестнице. Но ответа не последовало.

Хорошо, Иллиаса здесь не было. Не то чтобы я этого ожидал, но с моим братом никогда не знаешь.

Мои ботинки скрипели по полированному мраморному полу, пока я шел через замок к кабинету брата.

Сейчас самое время раскопать тайны нашей семьи.

ПЯТНАДЦАТЬ

ЭНРИКО

я

смотрел в окно на двух моих дискретных охранников, патрулирующих меня так, как будто они были прохожими. В комнате охраны также находились несколько человек, которые следили за происходящим через каналы безопасности.

Текст Кингстона продолжал повторяться в моей голове.

Она в России. В доме Константина. Я не задерживаюсь в России.

Я чертовски знал это. Этот человек поджег бы страну, если бы мог, и я бы даже не стал его винить.