Широка страна моя родная

Итоговые сведения о явке появились спустя три часа после закрытия участков. 72%, на мой взгляд, очень даже неплохо! А следом пошли данные «по нашей линии». Из-за отсутствия видеоаппаратуры удалось засечь только «подвозку» из Угледара в Магнитку, а также попытку «вброса» в Химике. Позже, когда вскрыли урны и занялись подсчётом, обнаружились несколько тысяч непроштампованных бюллетеней в Рыбачьем, Химике и всё в той же Магнитке. Причём, в Магнитке эти бюллетени были с отметками напротив фамилии уже известного мне депутата горсовета Злого, ещё до открытия участков поднявшего шум о «фальсификациях со стороны кровавой тирании». Этот «правдоискатель» и демагог теперь рвался в парламент. Он с небольшим преимуществом обогнал бы конкурентов, и стал бы парламентарием, если бы не удалось выявить «вбросы», из-за которых прокуратура принялась копать «утерю» бланков бюллетеней при развозке их из окружной комиссии в участковые.

Выяснилось, что все фальсификации были совершены в пользу именно «оппозиционеров», с месяц назад собиравшихся в Советске для того, чтобы «выработать единую позицию и договориться о взаимной поддержке». Лишь двое или трое из участников этого сходняка, выигравших на своих округах, оказались чисты.

За всей этой избирательной суетой, вознёй с документами, бесконечными встречами с представителями разных министерств и ведомств, жаждущих от меня информации о том, что можно почерпнуть полезного из грядущего возобновления грузопотока с Большой Земли, этаким гостем из прошлого показался Вадим Григорьевич Осинцев, заскочивший на денёк в Советск. Пока «Удача» разгружалась-загружалась в Рыбачьем, он воспользовался моментом, чтобы завезти мне первый взнос из суммы оплаты стоимости судёнышка.

Экипаж, а ныне владельцы транспортной артели «Колумб», нашли себе незанятую нишу малотоннажных перевозок. В том числе — сборных грузов, которые проще было доставить в небольшие прибрежные деревушки восточного побережья морем, чем дефицитным здесь автотранспортом. Единственное, что огорчало Вадима Григорьевича, довольно частые на этом континенте тайфуны.

— Понимаете, Николай Валерьевич, для Большого Залива «Удача» приспособлена прекрасно. Но сильное волнение, которое в здешних краях не редкость, переносит очень плохо. Да что вам рассказывать? Помните же тот кошмар, когда мы прорывались к устью Студёной! Вполне можно было бы зарабатывать больше, но четыре-восемь дней в месяц приходится отстаиваться либо в бухтах, либо в устьях рек, либо вообще судно на берег вытаскивать. Хорошо хоть сезона непрерывных ураганов, как на Земле Лишних, здесь не бывает!

Поинтересовался капитан и судьбой нашего штурмана.

— Нормально всё у него. Служит в Химике. По примеру орденского континента будет создавать навигационную систему, ориентирующуюся по радиомаякам. Сначала на побережье от полуострова Птичий до мыса Носорог. Вторая очередь — до мыса Острый, а в перспективе и вовсе до Поста и Тихой Лагуны. В ближайшее время будет приложено много усилий по подробной разведке и началу освоения северо-запада континента, поэтому в тех краях ожидается резкое увеличение рейсов самых разнообразных судов. Наш друг Семён Дежнёв уже где-то на Срединных увалах с экспедицией путешествует.

— А Семён Маркович?

— Райзман трудится в министерстве экономики советником министра. Как-то встречались с ним мимоходом. Говорит, сам ума набираюсь, других учу… Иван Андреевич снова вышел на преподавательскую работу в Школу СГБ, а в свободное время пишет мемуары. Подозреваю, что не столько воспоминаниями делится, сколько составляет инструкции по противодействию «наиболее вероятному противнику».

Я не имел права рассказать Осинцеву, что кроме преподавания и «писательской» деятельности Дед работает с группой молодых людей, которые через какое-то время окажутся где-нибудь в Нойехаффене, Порто-Франко, Береговом или Рио-де-Жанейро. Когда и каким путём они туда попадут — тем более рассказывать не буду… Мы с Наташей натаскивали этих ребят в знании английского, так что я знаю, о чём говорю.

Ещё одна встреча, к которой мы готовились, должна была состояться 20 сентября. Но вместо праздничного стола я провёл пятничный вечер в прокуратуре. Меня туда не вызвали, меня туда пригласили дать показания. И я помчался, побросав всё, поскольку речь шла о Людмиле.

Сухие слова протокола «шли по улице… автомобиль наехал сзади… множественные переломы и повреждения мягких тканей… попытался добить… пять выстрелов из пистолета Макарова». У меня едва не снесло крышу от ярости…

Советск, 36 год, 23 сентября, понедельник, 22:10

 — Любимая, собери, пожалуйста, еды, чтобы можно было отвезти в больницу Люде и Поладу. Я через полчаса подъеду за тобой, — как можно спокойно произнёс я в трубку. — Приеду — всё расскажу…

Встреча с матерью у «сестрёнки» всё-таки состоялась. Они посидели минут пятнадцать в забегаловке в двух троллейбусных остановках от дома, где всего пару месяцев назад жила Люда. Большего женщина себе позволить не могла, чтобы не выдать себя перед мужем.