Широкий Дол

Стоя возле туалетного столика, я так и сяк наклоняла свое небольшое зеркало, разглядывая себя и пытаясь понять, какое впечатление мое тело производит на Гарри. Заметив на левой груди синяк – там отчетливо отпечатались зубы Гарри, – я с некоторым удивлением до него дотронулась, не понимая, как это могло случиться. Ведь он, должно быть, довольно сильно меня укусил, но я даже боли никакой не помнила. В лучах утреннего солнца моя кожа светилась и была похожа на зрелый плод персика, только и ждущего, чтобы его сорвали. Я была хороша вся – от ступней с красивым высоким подъемом до медных кудрей, обрамлявших лицо и теплой щекочущей волной падавших на обнаженные плечи и спину. Я понимала, что прямо-таки создана для любви. Снова упав на постель, так что волосы мои разметались по подушке, я вытянула шею и попыталась увидеть себя в зеркале такой, какой видел меня Гарри, когда овладел мной в той заросшей травой лощине или на полу в столовой. Я лежала, широко раскрыв глаза и раскинув ноги, и все больше убеждалась, что Гарри вскоре непременно снова придет ко мне. Сейчас ведь еще совсем рано, убеждала я себя, и моя горничная заглянет ко мне в лучшем случае через час; а моя мать никакой опасности не представляет, ибо наверняка еще спит, одурманенная своими лекарствами. Так что мы с Гарри могли бы сейчас лежать рядом, а после завтрака снова тайком пробраться куда-нибудь в холмы или в лес…

Я даже не пошевелилась, услышав под своей дверью шаги. Я лишь лениво повернула голову к двери и улыбнулась, заранее приветствуя Гарри. Но вместо него на пороге… Боже, я так и подскочила, словно ошпаренная! В дверях стояла моя мать, которая спокойно сказала:

– Отчего ты лежишь совсем голая, детка? Ты же насмерть простудишься! Зачем ты сбросила одеяло?

Я молчала, лениво хлопая глазами, словно спросонья. А что еще я могла сделать в эту минуту?

– Ты что, только проснулась? – спросила мама, и я, зевнув, с самым беспечным видом потянулась за ночной рубашкой.

– Да, – сказала я, надевая рубашку, – ночью мне, видимо, было слишком жарко, и я сбросила одеяло и рубашку. – Прикрыв тело, я почувствовала себя несколько уверенней, но в глубине души испытывала саднящее раздражение – я злилась и на себя из-за того, что так дергалась и вела себя, словно в чем-то виновата, и на мать, которая вошла ко мне в спальню, даже не постучавшись, словно не я, а она здесь хозяйка.

– Я так рада, мама, что вы снова на ногах! – с улыбкой сказала я. – Но вы уверены, что достаточно хорошо себя чувствуете? Может, после завтрака вам лучше вернуться к себе и прилечь?

– Ох, нет! – сказала мама так бодро, словно ни разу в жизни не проболела ни одного дня. Потом, шурша утренним капотом, подошла к окну, уселась на подоконник и заявила: – Я прекрасно себя чувствую! Ты же знаешь, у меня всегда после приступа такое ощущение, словно я никогда в жизни больше не заболею. Но что с тобой, Беатрис? – Она прищурилась и так внимательно на меня посмотрела, что я невольно села в кровати. – Ты сегодня как-то невероятно хороша, вся прямо-таки сияешь! У тебя какая-то радость? Случилось что-то приятное?

Я улыбнулась, пожала плечами и сказала, стараясь уйти от этой темы:

– Да нет, ничего особенного не случилось. Просто вчера мы с Гарри ездили кататься в холмы, и я вдруг снова почувствовала себя такой счастливой, так радовалась возможности снова ездить верхом! Да и погода была просто чудесная.

Мама кивнула.

– Тебе нужно почаще выезжать из дома, – сказала она. – И хорошо бы освободить кого-то из грумов, чтобы он тебя сопровождал, тогда ты сможешь куда угодно ездить верхом. Но, боюсь, сейчас все конюхи заняты, а все лошади отправлены в поле. Вот когда Гарри женится, Селия станет для тебя отличной спутницей. Ты можешь и ее научить ездить верхом, и вы будете вместе выезжать на прогулки.

– Это было бы чудесно, – рассеянно промолвила я и сменила тему, заговорив с мамой об одежде. Она сказала, что страшно рада избавиться, наконец, от тяжелых черных платьев, которые мы были вынуждены носить все последнее время, предложила мне заказать себе какое-нибудь хорошенькое платье к свадьбе Гарри.

– Только не слишком яркое, – сказала она. – А потом, пока они будут в отъезде, мы с тобой придумаем какой-нибудь праздник, чтобы отметить их возвращение из свадебного путешествия и заодно устроить для тебя первый бал. А потом ты вместе с Селией сможешь чаще посещать другие дома, а если Хейверинги соберутся в Лондон, ты тоже сможешь поехать с ними вместе.

Я собиралась налить воду в таз для умывания, но так и замерла с кувшином в руках.

– Они отправятся в свадебное путешествие? – тупо спросила я.