Широко закрытые глаза

Я тихо поставила чашку и подошла к спящему. Я дотронулась до его руки. Мистер Грант был мертв.

На его ночном столике лежали два листа бумаги. Один из них был предсмертным письмом Розы Либерри, другой содержал следующее:

«Я Дон Грант Либерри. Наконец я снова доволен. Я едва могу дождаться, когда опять увижу свое дитя.»

23

Я медленно спустилась вниз, чтобы известить Джонса. Когда он услышал это сообщение, последние остатки его сонливости мигом исчезли. Он бросился вверх по лестнице и тотчас вернулся назад, чтобы позвонить Штрому. Я сидела на кожаном диване и тихо плакала.

Джонс безостановочно бегал взад и вперед.

– И что только скажет лейтенант Штром! Надо же было этому случиться именно во время моего дежурства! – снова и снова повторял он.

Штром прибыл, как обычно, очень быстро, в сопровождении своих верных спутников Вэна и Билла.

– Опять у вас что-то стряслось? – крикнул он мне, вместо того, чтобы адресовать этот вопрос Джонсу.

– Я так рада, что он увидел это письмо! – всхлипнула я.

– Какое письмо?

– Предсмертное письмо Розы Либерри выпало у вас из кармана, и мистер Грант прочитал его. Он был отцом Розы.

– О, святые небеса! Джонс, пошли со мной!

Все четверо полицейских устремились вверх по лестнице. В течение следующей четверти часа к нам непрерывно прибывали люди. Я не имела понятия, кто они были, вероятно, полицейские, детективы и сотрудники следственной службы. Они только коротко спрашивали:

– Где? – и взбирались на второй этаж.

Немного позже появилась миссис Уэллер с заплаканными глазами и отекшим, усталым лицом.

– Что здесь опять случилось? – хрипло спросила она.

– Мистер Грант умер. Я нашла его. Я поднялась наверх, чтобы отнести ему чашку кофе, и… там… он лежал…

– Отчего он умер? – спросила она тихо.

– Я не знаю. Он лишил себя жизни. Он оставил записку.

Мне до сих пор не было ясно, что могла означать добровольная смерть этого старого человека, и я только отметила появившееся на лице миссис Уэллер выражение надежды. Я тут же догадалась, что пришло ей в голову, и поспешно воскликнула:

– Нет, нет, мистер Грант не был убийцей! Он не имел ни малейшего отношения к смерти миссис Гэр. Тут дело совершенно в другом. Это…

Я оборвала себя, и мне вдруг стало ясно, как тесно Уэллеры были связаны со смертью этого старого человека. Их многолетнее молчание причиняло этому несчастному бесконечную боль. Я отвернулась и сказала:

– Лейтенант Штром при своем последнем визите сюда обронил предсмертное письмо Розы Либерри – я хотела сказать, копию, написанную вашим мужем. Мистер Грант увидел и прочитал это письмо.

Хотя я нисколько не умаляла вины Уэллеров в горе этого старого человека, у меня не лежало сердце к тому, чтобы сказать ей всю правду. Страх этой женщины передался мне, но к этому страху примешивалась и потребность все узнать. И тогда я с тяжелым сердцем решила все рассказать этой отчаявшейся женщине.

– Настоящая фамилия мистера Гранта – Джон Грант Либерри. Он был отцом Розы.

Миссис Уэллер тяжело вздохнула и разразилась слезами. У меня было такое ощущение, что она, в сущности, впервые по-настоящему осознала, что они натворили своим молчанием об этом письме. Хотя я и не чувствовала особого сострадания к ней, но все же она была человеческим существом и имела право, по меньшей мере, на мою безличную любовь к ближнему. Рассудив так, я пошла на кухню, принесла чашку крепкого кофе и заставила её выпить этот горячий напиток. В то время, как она послушно пила, появился мистер Баффингэм.

– Что здесь, собственно, происходит?

Я коротко рассказала ему о последних событиях.

– Боже милостивый! – воскликнул он. – Этого старика убили?

– Нет. Он оставил записку.

– Самоубийство!

– По-видимому, – лаконично сказала я.

Баффингэм начал большими, быстрыми шагами расхаживать взад и вперед по холлу. Было очень странно, что на него произвела такое впечатление смерть этого пожилого человека. Смерть миссис Гэр и покушение на меня оставили его совершенно равнодушным. Он становился все более возбужденным и, наконец, побежал по лестнице наверх. Я слышала его голос, когда он говорил с мужчинами на втором этаже.

Штром спустился вниз и попросил миссис Уэллер и меня оставаться в моей комнате и держать дверь закрытой. Мы сделали, как нам было сказано, и, спустя некоторое время, услышали тяжелые шаги группы людей, спускающихся вниз по лестнице. Затем стало тихо. Немного позже в мою дверь постучали и вошел Штром. На этот раз он был совсем один. Странно, но, кажется, он пребывал в хорошем настроении.

– Какой конец! Это дело самое сложное из всех, какими мне приходилось заниматься.

Эти слова озадачили меня.

– Разве теперь мы, наконец, не имеем ответ на все наши вопросы?

Я с недоумение уставилась на него, и он разразился громким смехом.