Широко закрытые глаза

– Так, значит вы слышали шум какой-то щетки, – сказал Штром угрожающе спокойным тоном.

– Иначе я не могу его охарактеризовать.

– И вы молчали об этом и во вторник, и в среду!

Мистер Грант, моргая, уставился на Штрома.

– Но ведь это несущественно!

– Наоборот! – прогремел Штром. – Кто в понедельник ночью тщательно подмел подвальную лестницу, тот и совершил нападение на миссис Дакрес!

На лице мистера Гранта отразилось удивление.

– Значит кто-то действительно подметал? Тогда, выходит, я прав.

– Конечно, вы правы! Почему, черт побери, вы умолчали об этом?

– Я же сейчас впервые слышу о том, что подвальная лестница была подметена, – кротко объяснил Грант.

Этим Штром был сражен. Мы все раскрыли рты, чтобы что-то сказать, но молчали, как в тихом взаимном согласии.

Какой смысл был в том, чтобы сейчас что-то говорить? Вероятно, Грант, действительно, ничего не знал об этой недавно подметенной лестнице. Во время его допроса об этом не упоминалось, а Грант был не из числа тех кто болтает с другими постояльцами дома.

У Баффингэма был совершенно безразличный вид. Во всяком случае, он отнюдь не был поражен. Уэллер при реконструировании этого преступления сегодня во второй половине дня был захвачен врасплох.

– Тогда я ничему больше не удивляюсь! – беспомощно проворчал Штром.

Затем он взял себя в руки и объяснил свою версию покушения на меня.

Грант кивнул.

– Все очень хорошо сходится. Как я только что сказал, я услышал шум – будто что-то чистили или подметали. Мне стало, конечно, любопытно, что же, собственно говоря, происходит в этом доме. Я решил выяснить, в чем дело, и для этого спустился в подвал. Но ни в чулане, ни в кухне миссис Гэр я не мог обнаружить ничего необычного. Я опять вернулся наверх, так как подумал, что ошибся.

– Во всяком случае, вы не сочли своим долгом предупредить других жильцов. Например, присутствующую здесь миссис Дакрес.

– Честно говоря, нет. Я считал, что она хорошо защищена. Эти стулья под ручкой двери…

– Откуда вы это знаете? – прервал его Штром.

– Я услышал это.

– Выражайтесь, пожалуйста, более понятно. Что вы услышали?

– Я, кажется, забыл упомянуть о том, что миссис Дакрес и ещё кто-то, вероятно, мистер Кистлер – пришли домой в то время, когда я находился в подвале. Я слышал, как в холле сказали «доброй ночи» и миссис Дакрес крикнула, что все в порядке. Я слышал также, как она запирала дверь и двигала по комнате стулья. Было совершенно очевидно, что миссис Дакрес подставляла эти стулья под ручку двери.

Мистер Грант, моргнув, посмотрел на меня, и я покраснела, вспомнив о том количестве рома, которое я тогда выпила! Он дружелюбно улыбнулся.

– Эти молодые люди были очень… хм… возбуждены. Вполне понятно и вполне нормально для молодых людей… естественно, я не хотел, чтобы они меня увидели… поэтому я подождал несколько минут, прежде чем снова подняться наверх.

Грант со стоическим спокойствием встретил недоверие Штрома. Штром переводил взгляд с одного на другого, пытаясь скрыть свое смущение.

– Все это звучит совершенно неправдоподобно! – сказал он наконец. – Тут что-то не так! Мистер Грант, вам придется объясниться. В три часа ночи обычно не бродят по дому.

– Я понятия не имел, сколько было времени.

– Но молодые люди вернулись домой именно в это время.

Штром обратился к Баффингэму:

– Это не соответствует вашим показаниям.

– Я сказал только то, что знаю. Возможно, я читал дольше, чем обычно. Может быть, я долго не мог заснуть. Не знаю.

– Похоже, здесь никто ничего не знает! – проворчал лейтенант. – Грант, вы пошли в подвал не потому, что услышали шум! Вы сами создали этот шум! Это вы подметали лестницу!

Мне показалось, что Штром надеялся принудить к признанию каждого из них. Он сверлил взглядом, напирал, снова и снова повторяя свои обвинения. Но мистер Грант оставался непоколебим в своих показаниях. Он становился все более утомленным, слабым, разбитым, но держался стойко.

В конце концов Штром сдался.

– Черт побери, я сыт всем этим по горло! – в бешенстве прохрипел он. – По мне, пусть вас всех здесь поубивают! Я отправляюсь домой и ложусь спать.

Он встал, вышел из комнаты, бормоча что-то своему сержанту, и с треском захлопнул за собой дверь.

Мы, четверо оставшихся в моей комнате, растерянно смотрели друг на друга. Все казались полностью выжатыми и опустошенными. В душе мне было жаль мистера Гранта, и я сказала ему то, о чем сегодня вспоминаю с большим удовольствием.

– Я никогда не поверю, что на меня нападали вы, мистер Грант. Ничто на свете не может меня убедить в этом!

– Вы правы, миссис Дакрес, – кротко кивнул он.

– Черт бы побрал всю эту полицию! – проворчал Баффингэм. – Я иду спать. – Он с угрюмым видом покинул комнату и поднялся вверх по лестнице.

Ходж и мистер Грант тоже поднялись со своих мест.

– Я не стану проявлять учтивость и просить вас остаться, – сказала я. – Вы оба смертельно устали. И я тоже!

Я проводила обоих мужчин до двери. Проходя мимо стула, на котором сидел Штром, я наклонилась, чтобы поднять что-то, лежавшее на полу. Это был лист бумаги.