Широкое течение

ничным светом, множество голосов сливалось в единый

прибойный гул. Прямо перед глазами на красном бар¬

хате сияли слова, повелительно-суровые и непреклонные:

«Мы стоим за мир и отстаиваем дело мира».

Наступила тишина, на трибуну взошел человек с се¬

дой головой и стал докладывать об итогах сбора под¬

писей под Обращением Всемирного Совета Мира о за¬

ключении Пакта Мира между пятью великими держа¬

вами.

Во время доклада Антон написал записку с просьбой

предоставить ему слово. Отослав ее в президиум, он ли¬

шился покоя: любая поза, которую он принимал, каза¬

лась ему неудобной. Он вынимал из кармана листки и

в десятый раз перечитывал свою речь, укладывая в па¬

мяти слова и фразы. Вспомнил о Тане. Она ждет его,

думает о нем: сидит, наверное, с ногами на диване и

слушает трансляцию по радио.

В перерыв Антону вручили телеграмму от Сарафано-

ва. Он прочитал ее и радостно улыбнулся.

Начались выступления делегатов. Только что кончил

говорить академик, заключительные слова его потонули

в шуме аплодисментов, и вслед за тем Антон услышал:

— Слово предоставляется кузнецу московского завО'

да товарищу Карнилину!

Антон не заметил, как очутился в проходе, разделяв¬

шем зал пополам, и, бледный, сосредоточенный, сдер¬

жанными шагами приблизился к эстраде, взбежал на

трибуну. Окинув взглядом залитый сиянием зал, плот¬

ные ряды людей с добрыми и внимательными глазами,

почувствовал, что душевное волнение вытеснилось уве¬

ренностью и смелостью.

— Коллектив нашего завода, — начал он наизусть

заученную речь, — прислал меня сюда, на эту конферен¬

цию, чтобы во весь голос заявить: все наши помыслы,

все чаяния, все действия устремлены к одному — сделать

наше государство еще более могущественным, непобеди¬

мым. Народы мира знают: будет могучим Советский

Союз — мир на земле обеспечен. Все находящиеся в этом

зале люди видели великолепные, прочные и мощные ав¬

томобили. Они сделаны на нашем заводе. И мы гордимся,

что эти машины помогают людям строить и жить. Про¬

мышленность без металла мертва, в звонкой стали за¬

ключена частица нашего счастья и благополучия. И ком¬

сомольцы и молодежь нашего завода начали патриоти¬

ческое движение за экономию этого драгоценного метал¬

ла. Только один наш завод даст более двадцати тысяч

тонн лучших сортов стали и других металлов — полу¬

чай, Родина, наши сбережения! Сейчас, находясь здесь,

я получил телеграмму от своего помощника, комсомоль¬

ца Ильи Сарафанова, который на эти дни заменил меня

у молота. Встав на вахту в честь происходящей конфе¬

ренции сторонников мира, он выполнил норму на двести

пять процентов!

Аплодисменты прервали речь Антона.

— В битве за мир молот наш бьет сильно, надежно

и безостановочно! Но если нас вынудят поджигатели

войны, мы встанем у пушек, и великий строитель и за¬

щитник мира — родная Коммунистическая партия пока¬

жет нам цель, куда бить! Мы отстоим мир... честное

слово!

Сопровождаемый аплодисментами, Антон сошел с ка¬

федры, стараясь усмирить в себе возбуждение, но щеки

долго еще не могли остыть.

После закрытия заседания Антон быстро оделся и

вышел на улицу. Ветер не переставал, сквер перед Боль¬

шим театром обновление белел, плотно покрытый снегом,

Таня встретила Антона ласково, с затаенной ра¬

достью, которая светилась у нее сквозь пушистые рес¬

ницы. Была она по-домашнему тихая й, казалось, сму¬

щенная чем-то, крепко кутала плечи и грудь в шерстя¬

ной платок, движения были мягкие и осторожные.

— Озяб, наверно? — спросила она негромко. — Са¬

дись, чаю налью. Я слушала по радио, как ты говорил...

Хорошо, — похвалила она. — Видно, выучил наизусть...

Мне почему-то бывает совестно, когда люди читают речи

по бумажке и запинаются. А ты говорил хорошо, прямо

оратор... — и улыбнулась, не поднимая глаз.

... Они сидели на диване рядышком, редко и неохотно

прерывали молчание, заполненное светлыми и волную¬

щими думами. Настольная лампа под синеватым абажу¬

ром освещала комнату лунным полумраком. Сидеть

было тепло и уютно. Наконец Антон пошевелился, про¬

молвил:

— Надо успеть на метро...

Таня встала, подойдя к окну и отогнув занавеску,

взглянула: на улице в отсветах фонаря наискось чертили

воздух падающие снежинки.

— Ветер, снег... Куда ты опять в холод пойдешь... —

Она произнесла это тихо, как бы проверяя свои мыс¬

ли. — Оставайся здесь... — И, повернувшись, взглянула

на него тревожно, строго и гордо. Он приблизился к ней,

полный неизъяснимого и великого чувства. Обнявшись,

они стояли посреди комнаты долго, безмолвно, не дыша.

Вместо эпилога

И снова весна...

Антона разбудили телефонные звонки, — он спал

после вечерней смены. Соседка, должно быть, ушла в

магазин, к телефону никто не подходил, а вставать не

хотелось.

«Вот прицепился кто-то! — с недовольством думал

Антон сквозь сладкую дремоту. — Пусть его: позвонит-

, да и отступится — догадается, что никого нет

дома».

Но звонки не прекращались, настойчивые, пронзи¬

тельные и какие-то захлебывающиеся. Делать нечего —

пришлось подыматься. Сняв трубку, Антон услышал то-

ропливый и возбужденный голос Тани: она просила его

немедленно приехать в кузницу.

— Что-нибудь случилось?

— Да, случилось; — ответила Таня. — Ты очень ну¬