Широкое течение

подымая глаз. — Я знаю: ты честный парень, прямой...

и товарищ хороший... Скажи мне, только открыто, прямо,

чтобы я сразу понял и не рассчитывал бы, не думал...

Ты любишь Люсю Костромину?

Озадаченный вопросом, Антон взглянул на часы:

— Неподходящее время выбрал ты для таких разго¬

воров, честное слово.

— Выдохся я, — сознался Антипов и улыбнулся как-

то просительно. — Терпение иссякло... А знать — вот как

надо! Понимаешь?..

Антон не осуждал его, наоборот, Антипов вызвал в

нем сочувствие и какую-то глухую тоску — было время,

когда он сам мог бы так же вот спросить другого, лишь

бы избавиться от гнетущих раздумий и мучений.

— Она очень хорошая девушка, — сказал Антон.—

Но я не люблю ее.

Антипов нагнулся к Антону, поспешно и обрадованно

зашептал, точно боялся, что тот раздумает и скажет дру¬

гое:

— Скажи ей об этом... Чтобы она знала и не надея¬

лась. Понимаешь, три года хожу за ней, будто прикован¬

ный. Ей это нравится. Она как осенний день: то солнце

светит, то дождь идет.

— Я сказал ей, — Антон встал и вышел из комнаты.

Спускаясь по лестнице, он слышал, как Антипов говорил

Броде бы в шутку:

— Вы вместе учитесь, ты часто видишь ее... Скажи

ей, — нельзя же так издеваться над живым человеком.

Нельзя же водить его за нос...

3

Олег Дарьин влетел к Ивану Матвеевичу Семиёнову

и спросил кратко и отрывисто:

— Разобрали?

Этим вопросом он доводил старшего конструктора до

изнеможения. Семиёнов понял, что не с тем человеком

связался. Выйдя из-за стола, он застегнул халат на все

пуговицы, возвысил голос:

— Удивительный вы человек, Дарьин: не проходит

дня, чтобы вы не пришли и не спросили. Неужели только

вы один в цехе? Есть и другие, кроме вас..,

Точно приготовившись к прыжку, Олег подобрался

весь, напрягся, побледнел, искра в глазу вспыхнула не¬

добрым блеском.

— Мне нет дела до других, — сминая в руке кепку,

произнес он сдержанно. — Меня интересует мое предло¬

жение. Два месяца прошло. Рыжухин только что подал,

а его предложение уже приняли. Почему?

— Не ваше дело, — неожиданно для себя огрызнул¬

ся Семиёнов. — Подали и ждите. Кузница не остановит¬

ся без вашего предложения. Придет время — разберем.—

И подумал, с неприязнью глядя на Дарьина: «Тоже, вид¬

но, хорош гусь, под стать Карнилину — те же повадки.

А я почему-то всегда стоял на его стороне, сочувствовал.

Как свойственны человеку заблуждения!»

Олег резко повернулся и ушел, а Семиёнов с трусли¬

вым беспокойством решил: «Жаловаться побежал...» — и

пожалел о своей несдержанности: «Надо сегодня же ра¬

зобрать его заявку».

Возможно, в этот момент Дарьин со всей отчетли¬

востью понял, как необходим был ему комсомол, и остро

пожалел, что отстранился от ребят: они не дали бы его

в обиду. Мрачно шагая вдоль корпуса, он столкнулся с

Елизаветой Дмитриевной Фирсоновой.

— Что с тобой? — спросила она, видя его в таком со¬

стоянии. — Откуда ты?

Он промолчал, намереваясь пройти мимо. Елизавета

Дмитриевна не пустила:

— Объясни толком, что случилось?

— Призываете всех думать, изобретать, а сами мари«

нуете по два месяца, — Олег злобно ткнул пальцем за

спину себе, в сторону двери,

— Кто маринует?

— Да этот ваш блаженный-то, Семиёнов.

— Это мы выясним, — решительно сказала Елизавета

Дмитриевна. — Сегодня же.

— Тянет, тянет... И чего тянет, не могу понять!— раз¬

драженно говорил Олег. — Не подходит — сказал бы пря¬

мо, подходит — принимай.

И вечером, когда бригада собралась в комнате Семиё-

нова, Елизавета Дмитриевна строго потребовала с брига¬

дира:

— Где предложение Дарьина?

— Вот оно, — Семиёнов с готовностью подал ей лис¬

ток. — Я только что хотел поставить его на обсуждение.

— Почему же вы так долго держали его?

Семиёнов в затруднении пожал плечами, улыбнулся:

— Я не делаю никому предпочтения.

— Два месяца прошло. Здесь число написано, гляди¬

те..,

— Да что вы, Елизавета Дмитриевна! — изумленно

воскликнул Семиёнов. — Я не ожидал, что вы такого мне¬

ния обо мне. Вы меня просто смущаете... Неужели вы

думаете, что у меня только и дела, что копаться в этих

бумажонках! — Он отпихнул от себя пухлую папку, лист¬

ки рассыпались по столу. — Неужели таков мой удел? Вы

меня и за инженера уж не считаете, а за какого-то кан¬

целяриста. У меня, слава богу, основной работы в отделе

по горло. Да лекции на курсах мастеров. А по линии

месткома сколько дел да трепки нервов? Пощадите! Чтобы

найти одну жемчужину, знаете сколько надо, простите,

навоза переворошить? Вы даже не представляете, сколь¬

ко понатащили всяческой ахинеи!..

— Выходит, что навоз на стол, напоказ, а жемчужи¬

ну нашли и прикарманили, — заметил Самылкин весе¬

ло. — Хорош!

Семиёнов обиделся:

— Я прошу не разговаривать со мной в таком тоне,

Василий Тимофеевич: Я никому этого не позволю. Если

мои действия не нравятся, вы можете ставить вопрос о

моем отстранении. Я не слишком держусь за этот высо¬

кий пост, вы об этом знаете.

Фома Прохорович и старший мастер Самылкин непо¬

нимающе переглянулись, удивляясь такому началу засе¬

дания.

— Ладно, — как бы соглашаясь с Семиёновым, сказа¬

ла Елизавета Дмитриевна тем же твердым и требова¬

тельным тоном. — Покажите все предложения, какие у

вас есть.

Семиёнов торопливо застегнул халат, оскорбленно и с