Широкое течение

ны больше, чем мне, честное слово... Вот я и прошу со¬

брание откликнуться на эту мою просьбу...

Председатель цехкома снова поставил вопрос на го¬

лосование, и комната была передана Дарьиным.

Судорожно работая локтями, Настя протолкалась

сквозь плотную массу тел к Антону, всхлипывая, обхва¬

тила руками его шею, прижалась губами к его щеке и

выбежала. А позже, на лестнице, проходя мимо Антона,

Дарьин задержался и, как бы с трудом разжимая губы,

произнес хрипловато:

— Спасибо.

— На стоит.

Заботясь о судьбе своей прессовщицы, Антон хотел

спросить Олега об отношениях его с Барохтой, но понял,

что такой разговор неуместен здесь, и стал спускаться

по ступенькам.

Марину Антон увидел сам в первый день занятий в

школе.

Учеба началась с неожиданных встреч, с крепких и

горячих рукопожатий. Парни и девушки сбивались в

группы, обменивались впечатлениями о проведенных ка¬

никулам, о домах отдыха и санаториях. Антон сидел за

своей партой и рассказывал о море, когда в классе по¬

явилась Мапина Барохта. Она задержалась в дверях,

оглядываясь; под черной тучей бровей грозными зарни¬

цами вспыхивали глаза; решительно направляясь к Анто¬

ну, небрежно бросила портфель на парту.

— Мне нужно сказать вам два слова, — проговорила

она и отошла к окну; а когда Антон приблизился, спро¬

сила с презрительной иронией:—Это вас должна я

благодарить за те наговоры, которые доставили мне столь¬

ко хлопот? Как вы, Карнилин, докатились до этого?

— Не наговоры, а правда, — ответил Антон мягко и

не сразу. — Вы должны понять, что это требование не

только мое, а всего комсомольского бюро. Оно имело ка¬

кие-либо результаты?

— Вас это интересует?

— Да.

— Мне записали выговор по комсомольской линии,—

отчеканила она раздельно и как будто с гордостью.—

Довольны?

— Был бы доволен, если бы это повлияло на ваше

поведение.

— Нет, не повлияло, — выговорила она с вызовом и

резко оторвала листок от цветка в горшке на подокон¬

нике.

— Значит, вы будете продолжать... мучить людей? —¦

спросил Антон, сердито глядя на ее матовое лицо, преис¬

полненное каксй-то недоброй и упрямой отваги.—Я имею

в виду свою прессовщицу.

— Жену Олега Дарьина? — Она недружелюбно отки¬

нула со щеки густые пряди волос, усмехнулась коротким

горловым смехом.—Я сказала ей, что в нем больше не

нуждаюсь...

— Отслужило свой срок или потеряло ценность? —

поинтересовался Антон, невольно возмущаясь каждым ее

словом.

Не слушая его вопроса, сощурившись, растирая в

пальцах сорванный листок, она произнесла убежденно и

со злорадством:

— Олег поначалу произвел на меня впечатление во¬

левого человека, а на самом деле это глина: лепи, что

хочешь, а мне противно лепить... не в моем это вкусе.

— Сломать, разрушить легче, конечно, и вы достигли

успеха. Олег перестал учиться, забросил работу, плохо

обращается с женой.

— Последствия меня не интересуют. — Марина по¬

морщилась. — Перед женой его я извинюсь. Я только

тогда, на вечере, во время скандала и узнала, что Олег

женат: он долго скрывал...

— Я знаю, что в каждой женщине есть что-то доброе,

материнское, — сказал Антон, — а в вас я вижу, прости¬

те, много варварского. Где вы родились, где росли.

— Где я и что я, вы все равно не поймете. — Брови

девушки сомкнулись в одну черную линию, придав лицу

что-то смелое, стремительное, а губы тронула горькая

усмешка. — Но если в жизни есть такие, как вы — удач¬

ники, счастливцы, то должны быть и такие, как я...

— Нет, таких не должно быть.

— Но они есть! — вызывающе сказала Марина и,

бросив в окно измятый листок, брезгливо вытерла испач¬

канные зеленью пальцы платком. — И не будем больше

говорить об этом. К вам подходит какая-то девушка из

новичков. — И отодвинулась за классную доску, к груп¬

пе ребят.

Антон повернулся: перед ним стояла Люся Костро-

мииа.

С тех пор как ее перевели в другой корпус, они виде¬

лись очень редко й мельком. Антон был изумлен.

— Люся! Как вы сюда попали?

Лицо ее свежо и смущенно румянилось, суженные

глаза смеялись.

— Подучиться захотелось: лучше поздно, чем нико¬

гда. — И прибавила, кокетливо тряхнув локонами: — Вот

мы и опять вместе. Это судьба! Я ведь говорила вам,

что от меня нелегко отделаться...

— Вот убейте меня, Люся, если я думал, что буду

когда-нибудь сидеть с вами за одной партой!

— Я тоже не думала... Где вы сидите? Рядом места

нет? Ну, тогда я сяду сзади вас.

Прошел год, как Люся Костромина поступила в цех.

Вставая каждый день в семь утра и в шесть вечера воз¬

вращаясь домой, она поняла, что такое работа, узнала,

как зарабатывается копейка, чтобы купить кусок хлеба...

Работа, суровая дисциплина кузницы и глубокое чувство

любви к Антону преобразили ее. Как далека она была

от той, прежней Люси, девушки-мотылька! Остались раз¬

ве что смех да бойкое, острое слово. И теперь вот ее

никто не гнал учиться — сама пошла.

Раздался звонок. В класс вошел Дмитрий Степанович,

положил на стол папку и, окинув взглядом редко рас¬

саженных по партам учеников, проворчал: «Маловато!..»

После второго урока выяснилось, что учитель математи¬

ки не пришел, и группу распустили по домам. Сбежав с

крыльца, Люся остановилась подождать Антона, — она

не может больше оставаться в неведении, не может боль¬