Широкое течение

— Что с вами, Иван Матвеевич? — примирительно

сказал Антон. — Шли бы вы лучше спать...

— Спать?! — удивленно спросил тот, скупо и как бы

с трудом разжимая рот. — Я не сплю с того дня, как вы

появились здесь. Разве вы не знаете об этом? Была у ме¬

ня одна надежда в жизни, вы отняли ее, ограбили меня.

Зачем вы приехали сюда? Вам мало других девушек?

Зачем вам эта? Вы человек примитивным, ваш интеллект

в зародыше, а она нежный цветок: вы сломаете ее, даже

не заметите как...

Глядя на эту длинную, размахивающую руками фи¬

гуру в белом, на черную, покачивающуюся тень от нее

на цветах, Антон вдруг обозлился:

— Убирайтесь вы к чорту!

Семиёнов, как бы протрезвев, отступил в сторону, вы¬

тянулся и произнес декламационным тоном:

— Уступаю! Иди, дитя коллектива, герой на один се¬

зон! Несчастный...

Антон повернулся, чтобы ответить, но Семиёнов, пода¬

ваясь вперед, уже пересекал залитую лунным светом

аллею.

Глава седьмая

1

— Как хорошо, что все это разрушилось и ты не свя¬

зала своей судьбы с Иваном Матвеевичем, — проговори¬

ла Елизавета Дмитриевна. — Один неверный шаг, и бы¬

ло бы плохо всем: тебе, потому что ты все равно не смо¬

гла бы его полюбить; ему — чувствуя себя нелюбимым,

он тоже страдал бы; а Антону — тому совсем было бы

горько. Да и мне не сладко: видела бы все это и мучи¬

лась, считая себя злодейкой.

Таня с нежностью прижалась плечом к ее плечу, ус¬

мехнулась с лукавством:

— Ага, переживаешь! Так тебе и надо — не навязы¬

вай другим своей воли. Ты считаешь меня глупенькой, ду¬

мала, что я так и кинусь в воду, не попробовав ее хоть

одним пальчиком. А я, оказывается, стреляный воробей —

сообразила... Вот я какая!

Женщины сидели в сквере, со всех сторон замкнутом

стенами высоких домов. Елизавета Дмитриевна занима¬

лась рукоделием, Таня, отложив книжку и раскинув ру¬

ки вдоль спинки скамеечки, смотрела на блекнущее не¬

бо. Августовский день медленно истлевал, красные за¬

катные лучи зажгли окна верхних этажей, стекали с

крыши неслышными золотыми ручьями. Веяло предвечер¬

ней прохладой, но каменные дома источали тепло, созда¬

вая духоту.

Елизавета Дмитриевна, отложив на колени выши¬

ванье, распрямила спину, вытянула ноги и, разглядывая

вышитые ею яркие цветы и листья на белой, туго натя¬

нутой материи, тихо спросила:

— Антон очень настаивает на женитьбе?

— Что ты! — быстро отозвалась Таня, и румянец мед¬

ленно зажег ее щеки; носком туфельки она старательно

вычерчивала узор на песке. — Он очень смирный при мне,

стеснительный... Он ни за что не осмелится сказать мне

об этом...

— А ты и не спеши, — посоветовала Елизавета Дмит¬

риевна поучительным тоном, привычно входя в роль за¬

ботливой опекунши. — Пусть потомится, крепче любить

будет... Присмотрись к нему за это время, как он поведет

себя, не изменится ли... Навек ведь сходитесь... А парни

пошли избалованные...

Таня засмеялась:

— Опять поучаешь! Пока я присматриваюсь и выжи¬

даю, он возьмет да женится на другой. А тебе опять стра¬

дать за меня.

— Любит, так не женится, — сердито сказала Елиза¬

вета Дмитриевна, склоняясь над вышиванием. — А же¬

нится — туда ему и дорога: значит, показное все было,

не настоящее.

Таня обхватила ее за плечи, ткнулась лбом в висок

ей, прошептала:

— Не сердись. Я ведь пошутила. И видимся-то мы с

ним урывками, мимолетно: недавно встретила, гляжу —

глаза хоть и ласковые, но беспокойные, озабоченные: все

мысли его там где-то — в цеху, в бригаде...

Стосковавшись по молоту, по горячему металлу, за¬

горелый, пышущий здоровьем, сверкая белозубой улыб¬

кой, Антон штамповал детали как бы играючи, испыты¬

вая опьяняющую дрожь во всем теле. К концу дня руки,

плечи, спина приятно ныли от усталости, как в давние-

времена, — сказывался месячный перерыв. Сара¬

фанов едва успевал кидать ему заготовки. В первые же

дни выработка бригады резко повысилась, хотя в летние

месяцы, в жару, когда кузница превращается в настоя¬

щее пекло, темп ковки заметно ослабевал.

И хотя с Татьяной удавалось встречаться редко, урыв¬

ками, Антон всегда ощущал — куда бы ни шел, что бы ни

делал, с кем бы ни говорил, — она незримо стоит за его

спиной, теплая, нежная, неутомимо внимательная, и это

придавало ему сил и смелости.

Ему никогда не забыть момента встречи его с Таней,

когда он возвратился с юга. Он стоял в вагоне у окна и

с нетерпением и беспокойством вглядывался в толпу встре¬

чающих, глазам больно было смотреть от напряжения и

пестроты женских нарядов. Всю дорогу он гадал: придет

она или нет? Хотелось, чтобы пришла, она сама обеща¬

ла, — он уехал из санатория на день раньше, чтобы по¬

пасть в Москву в воскресенье. За окном мелькали не¬

знакомые улыбающиеся лица, кто-то уже махал рукой...

Где же Таня? На какую-то секунду взгляд остановился

на ее лице — Антон нашел бы ее среди тысячной толпы.

Он схватил чемодан и начал пробиваться к выходу. Ко¬

гда-то он завидовал другим: их провожали, встречали, то¬

ропливые поцелуи перемежались заботливыми словами,

обещаниями, тоскующими взглядами. Теперь пусть зави¬

дуют ему, — его пришла встречать Таня, лучшая из жен¬

щин!..

Таня стояла среди толпы в легком сиреневом платьи¬