Шиш вам, а не Землю!

При этих последних его словах Зимин чуть не задохнулся от охватившего его возмущения. А затем, достав из внутреннего кармана форменного кителя гаванскую сигару, погарского изготовления, генерал сунул её себе в зубы и демонстративно раскурил, выражая тем самым протест против сказанного коллегой.

— Миновали те времена, друзья, когда наши самолёты не могли попасть бомбой в стогектарное поле, а тем более — разглядеть, что находится у них под фюзеляжем. Потому не будем спорить на тему ошиблись ли ВВС относительно наличия на берегу, не имеющей стратегического значения, речушки, стратегически важной для нас чужепланетной техники.

— Правильно! — в один голос воскликнули звездоносные генералы, ибо дискутировать они очень уж не любили.

Ведь, все они, по большей части, людьми были мирными, несмотря на блестящую военную карьеру, и тратить свободное время предпочитали только на игру в покер, дегустацию лимонада и общение со своими домашними животными, включая аквариумных рыбок.

— Дискуссия в её чистом виде это такая хренотень, — выразил общее мнение генерал Мурлыкин и достал из кармана банан, который успел очистить перед секретным совещанием, но не успел, так сказать, употребить.

В воздухе ощутимо запахло тропиками и… трупиками. Ибо бананы, как скоропортящийся продукт, по древней торговой традиции после доставки с Югов местные шибко умные торговцы пропитывали специальным бальзамирующим составом, который, в общем-то, предназначался исключительно для применения в ритуально-похоронных конторах.

Однако Мурлыкину было по фигу. В отличие от своих соратников по тёплому местечку в генштабе, в вопросах обоняния он был не привередлив. Ведь, до того как стать генералом, вырос Мурлыкин в семье могильщика, а рос в доме, стоящем в непосредственной близости от кладбищенской ограды. К тому же мама Мурлыкина работала патологоанатомом и Мурлыкину с самого раннего детства, частенько приходилось играться с отрезанными конечностями и прочей ерундой человеческого экс — так сказать — организма. И потому запахи подобного химического состава, то есть, тления, гниения и биологического разложения, пробуждали у генерала лишь самые тёплые и приятные ностальгические воспоминания о далёком, безвозвратно и бесповоротно ушедшем игривом детстве. И, если и влияли эти запахи на генеральский аппетит, то только с самой положительной стороны.

— Начнём с того, господа, что вызовем для секретного собеседования по данному факту нашего суперагента. Кондратий Игнатьевич! Ваш выход! — выкрикнул генерал Мурлыкин.

— А вот и я! — радостно сообщил Придуркин, по привычке и для вящего эффекта открывая дверь ногой в святое святых — совещательную комнату генштаба.

3

Однако Придуркин вскоре понял, что ошибся и дверь привела агента не в совещательную комнату, а в общественный туалет-курилку.

И тогда Придуркин переменил тактику и грохнул кулаком в стенку справа.

С коротким, сухим треском стенка раскололась и в облаке штукатурки агент предстал пред ясным взором заждавшихся генералов.

— Ну, что? Не ждали? — произнёс он жизнерадостно и несколько через чур, оптимистично.

То есть произнёс всё это в полном соответствии со своим неунывающим и шебутным характером.

— Кондраша! — обрадовались генералы. — Где тебя носило, идиот ты наш безмозглый?

— Ты поаккуратнее, паря, — поморщился Зимин. — А то мы тут переволновались все. Предупредил бы вначале. Мол, захожу. Агент всё-таки, а не фуфло несчастное.

— Так я ж секретный! — напомнил Кондратий и лучезарно улыбнулся. — По долгу службы я обязан внезапно появляться и так же внезапно исчезать. Как Фигаро в театре, в общем.

И, словно иллюстрируя собой сказанное, Придуркин, вдруг, исчез.

Генералы же обескуражено и как-то даже обиженно заозирались, отыскивая взглядом несносного, такого ловкого и неуловимого Кондратия.

Но через минуту голова Кондратия показалась из-под крышки журнального столика, стоящего в дальнем углу.

— Ну что, господа? Недурно? — проблеял, сам собой восхищённый, Кондратий.

— И где только Космическая Глубинная Разведка откопала этого идиота? — вслух выразил мысль, возникшую спонтанно и одновременно у всех присутствующих, один из полковников. — Чувствую, с этим агентом мы не пропадём, но и горя тяпнем, — чуть ли не обречено вздохнул полковник, закругляясь.

Кажется, произнёс всё это Коляня.

Кондратий же к этому времени совсем обнаглел агентурной своей, хитроумной наглостью.

Исчезнув из-под стола, он появился в шкафу.

Зимин же, в ответ на столь чудесные, неоспоримо профессиональные перемещения ловкого агента, разгладил усы, заморгал, а потом рука Зимина самопроизвольно потянулась к висящему на его генеральском боку нагану.

Левый глаз генерала неудержимо дёргался и единственная мысль, которая билась в седой голове была примерно следующего, далёкого от сантиментальных оборотов, содержания: «Я тебя породил, я тебя и порешу!» Ибо генерал всё же вспомнил! Агента Кондратия нашёл в одном из заводских цехов не кто-нибудь, а именно он сам. Зимин.