Шиш вам, а не Землю!

К слову сказать, сам Патрикеев ничего в своей жизни, кроме трамваев, супермаркетов, городских каруселей, хот-догов со сникерсами, не видал.

Безвылазно и бездарно проведенная в городе жизнь сказывалась, конечно, и на повадках военного. Всех он всегда и везде называл на ВЫ. Обожал ходить по музеям. И с детства пил лимонад ведрами.

— Отставить! — приказал этот человек, завидев, что прапорщик принял боевую стойку дзен-куцу и, по всей видимости, собирался защищать командира от вооруженного противника не на жизнь, а на смерть, то есть, отметелить как следует приставучую, злобную бабищу.

И, в свою очередь, реагируя на приказ, Голенищев послушно расслабился, сделав при этом несколько вдохов-выдохов по системе хатха-йога.

— Есть отставить! — звонко щелкнул он каблуками несколькими мгновениями позже. — Разрешите продолжить наблюдение!

— Разрешаю, — милостиво откозырял Патрикеев и сосредоточил теперь все внимание исключительно на объекте, внесшем переполох в их небольшое, состоящее пусть из двух человек, но боевое подразделение.

— Вы гражданка, извиняюсь, кто будете? И с чьего дозволу вторгаетесь на засекреченную напрочь территорию? — спросил он.

Баба слегка охренела.

Но только слегка. И — в первую минуту. Зато потом, как-то вяло шмыгнула носом, закатала застиранные рукава, которые, будь к ее чести сказано, до сих пор были раскатаны, и пошла она вперед, как танк, в полном смысле — грудью на наглых захватчиков. Каковыми, собственно, и являлись в ее глазах Патрикеев с Голенищевым.

— Ты что чокнутый, паря? — поинтересовалась любознательная крестьянка и для наглядности покрутила толстым, как домашняя колбаса, пальцем у виска Голенищева. — Какая территория?.. Это же мой огород, остолопы. Я сама сажала здесь капусту. И морковку и укроп. И картошки немного. И бабушка моя здесь раньше управлялась… Да вы что с ума совсем посвихнулись, товарищи ефрейтора?.. Да я вас!..

И она приветственно помахала над головой ощерившимися зубьями все теми же граблями. И, поднятый этим популярным в сельской местности предметом ветер даже пригнул к земле картофельную ботву.

А у Патрикеева невыносимо зачесалось между лопаток. Видимо, этим потаенным местом он предчувствовал фатальные последствия, уверенно назревавшего, грабельного катаклизма.

— Вы только не волнуйтесь, гражданка, — сказал он в некоторой степени даже заискивающе. — Мы вам все объясним.

— Щас я вам объясню, — не поддалась на провокацию бабища и сделала еще один вкрадчивый шажок в сторону бойцов.

От чего кошмарные грабли практически зависли над головами героев, создавая тем самым нездоровый антураж и опасную ситуацию в самом средоточии наблюдательного армейского поста. — Щас я вам покажу, голуби сизокрылые. Вы у меня все поймете, — с леденящей кровь убежденностью вещала она.

— Гражданка! — почти с отчаяньем в голосе воскликнул молоденький лейтенант. — Опомнитесь! В данную минуту вы совершаете тяжкий грех и великое преступление перед министерством обороны. Вы предаете свою Родину-мать, гражданка Селедкозасольская. Стыд вам и позор.

— Ой, ты!.. Гляди, какие слова знает! «Родина-мать» — передразнила она, подшагивая к Патрикееву, отчего лейтенант, маленько отступив, чуть не свалился с крутого бережка прямо в быстрые воды местной речушки Петляевки. — Как я могу предать Родину, да еще — мать, мать вашу, когда я на своем огороде?

— Теперь этот огород совсем не тот, что был раньше. Так как мы выполняем на нем секретную миссию, — понизив голос до заговорщицкого шепота, произнес Патрикеев. — Мы здесь по заданию высшего командования. А вы ж нам мешаете, гражданка.

3

— То-то, глядю я, вы с биноклей, — немного поостыв, заметила собеседница. — А я думаю: чей-то вы здесь делаете? А, часом, не купаться ли вы забрели в наши края, служивые? А мне тут буки втираете. Думаете, раз деревенщина неотесанная, мы ей лапшицы на уши и понавешаем по самое не хочу.

— Вот вам крест, — перекрестился Патрикеев. — Чтоб мне провалиться. — Он топнул ногой и, подмытый водами Петляевки, крутой бережок предательски дрогнул. — Мы не купаемся вообще. Нам по уставу не положено. Что мы моряки, что ли?.. Мы действительно здесь с секретным заданием. И наблюдаем с вашего, извиняюсь, стратегически важного огорода во-он за тем…

— Лейтенант!!! — предостерегающе закричал прапорщик.

Но было поздно.

Лейтенант сказал то, что говорить был не должен, неподготовленному психологически к сказанному, совершенно штатскому человеку. А, тем более — этой барышне в мятом, стиранном перестиранном сарафане, деревенской малограмотной, не ведающей в своей жизни ничего, кроме мотыги, парного молока, здорового образа жизни, да латиноамериканских сериалов, бабе.

Четыре генерала отдали честь друг другу. А затем, низко склонившись над широким столом, принялись изучать лежащую перед ними карту.