Шицзин

Характерной чертой полных поэзии и вдохновения песеннопоэтических произведений в разделе «Нравы царств» является их глубокая связь с жизнью, с окружающим человека миром, их подлинная реалистичность. Именно эта замечательная особенность служит основанием для того, чтобы начинать историю реалистических традиций китайской литературы с народных песен раздела «Нравы царств» в «Шицзине». Реалистические песни и оды «Шицзина», правдиво отображающие дух своей эпохи, помогают нам ознакомиться с жизнью древнего Китая.

Для многих песен «Шицзина», особенно раздела «Нравы царств», характерны мотивы гневного социального протеста, острая критика общественных отношений, ненависть к жестоким правителям и тиранам. Гневно осуждаются богачи, придворная знать, грабящие трудовой люд и земледельцев, удельные князья и правители, рвущие страну на части.

Интересна в этом отношении «Песнь о трудолюбивом дровосеке и советнике князя», в которой с большой силой обличается паразитизм эксплуататоров и тунеядцев:

Удары звучат далеки, далеки...
То рубит сандал дровосек у реки
И там, где река омывает пески,
Он сложит деревья свои...
И тихие волны струятся — легки,
Прозрачна речная вода...
Вы ж, сударь, в посев не трудили руки
И в жатву не знали труда —
Откуда ж зерно с трехсот полей
В амбарах ваших тогда?
С облавою вы не смыкались в круг,
Стрела не летела из ваших рук —
Откуда ж висит не один барсук
На вашем дворе тогда?
Мы вас благодарным могли б считать
Но долго ли будете вы поедать
Хлеб, собранный без труда?
а. IX. в)

Остро обличительный характер многих песен «Шицзина», суровое осуждение паразитического образа жизни господствующих классов, грабивших трудовой люд, несомненно, служат доказательством фольклорного происхождения песен раздела «Нравы царств» и убедительно свидетельствуют о том, что в этих произведениях безвестных авторов нашли свое отображение подлинные чувства простого народа, его тревожные мысли, затаенные надежды и чаяния.

Выдающееся место в этой книге принадлежит песне «Большая мышь», в которой, вероятно впервые в китайском поэтическом творчестве, применяется иносказание. В этой глубоко обличительной песне ненавистные народу силы, его жестокие угнетатели и эксплуататоры изображаются в аллегорической форме — в виде «большой мыши», жадно пожирающей все плоды труда землепашцев. Замечательно, однако, что лейтмотивом исполненной оптимистической веры в торжество народной справедливости песни является жизнеутверждающая мечта тружеников о «счастливой стране», в которой не будет «жадных мышей» и в которой «мы найдем свой новый дом», «правду мы свою найдем»:

Ты, большая мышь, жадна,
Моего не ешь пшена.
Мы трудились — ты хоть раз
Бросить взгляд могла б на нас.
Кинем мы твои поля —
Есть счастливая земля.
Да, счастливая земля,
Да, счастливая земля!
В той земле, в краю другом
Мы найдем сбой новый дом.
Ты, большая мышь, жадна,
Моего не ешь зерна.
Мы трудились третий год —
Нет твоих о нас забот!
Оставайся ты одна —
Есть счастливая страна,
Да, счастливая страна,
Да, счастливая страна!
В той стране, в краю чужом,
Правду мы свою найдем.
На корню не съешь, услышь,
Весь наш хлеб, большая мышь!
Мы трудились столько лет —
От тебя пощады нет.
Мы теперь уходим, знай,
От тебя в счастливый край,
Да, уйдем в счастливый край,
Да, уйдем в счастливый край!
Кто же в том краю опять
Нас заставит так стонать?
(I. IX. 7)

Ряду песен раздела «Нравы царств» свойственна определенная сатирическая направленность. Как и во многих других песнях «Шицзина», здесь прославляется труд простых людей и осуждается знать, противопоставляется жизнь общественных классов того периода, выражается недовольство судьбой бесправных и зависимых. Характерна в этом отношении песня «Вышел я из северных ворот»: