Шива из Стали

— Пьянство и вызывает похоть, и оно же ее отшибает: вызывает желание, но препятствует удовлетворению. Поэтому добрая выпивка, можно сказать, только и делает, что с распутством душой кривит: возбудит и обессилит, разожжет и погасит, раздразнит и обманет, поднимет, а стоять не даст; словом, она криводушничает с ним до тех пор, пока не уложит его в постель, не свалит всю вину на него же и не уйдет.

Когда Монтрезор развернулся ко мне, я не стал аплодировать его монологу — я сам пристально смотрел на Лигейю, которая начисто игнорировала пьяного шута.

Хозяин особняка внезапно очень трезвой походкой подошел ко мне вплотную, взял за рукав и увлек в сторону.

— Итак, вы, молодой человек, разыскиваете тайный ход в аббатство?

Я чуточку насмешливо поклонился. Но и в его вопросе заключалась насмешка. Так что мы были квиты.

— Разыскать этот ход — наше глубочайшее желание, сэр, — ответил я.

— Тогда позвольте мне показать его. Подземный ход действительно существует. Со стороны аббатства туннель замуровали давным-давно — когда мой отец был молодым, если не раньше. Даже нынешний принц не ведает о нем.

— Замурован! — воскликнул я. — Как же мы пройдем?

— Это не так уж сложно, — пояснил он. — Я дам вам нужные инструменты — кувалды и лом. Крепким мужчинам ничего не стоит пробить брешь в достаточно тонкой стене. В результате вы окажетесь в глухом конце одного из подземных складов. Но вы должны — и это очень важно! — заделать стену за собой, замести все следы. Кувалды и лом спрячьте куда-нибудь, а хотите — бросьте в колодец, там их много. Если вы этого не проделаете, слуги принца узнают о наличии подземного хода — и принц поймет, что кто-то незваный пробрался в крепость, а с ним, быть может, и зараза. Будьте уверены, за вами такая начнется охота, а когда схватят...

Монтрезор не закончил фразу. Вместо этого он быстрым движением раздавил крупного паука, бежавшего по полу. Секунды две мы молча глубокомысленно взирали на мокрое место.

— Знайте, — закончил Монтрезор, — лишь одного боится бесстрашный принц Просперо — Красной смерти.

План Монтрезора мы приняли к действию. Была только одна загвоздка: как быть с месье Вальдемаром? Не тащить же его с собой! Придется оставить. Я не мог обсудить этот вопрос с друзьями, потому что Монтрезор был все время поблизости. Но Лигейя сама сообразила, почему я так морщу лоб.

Резко повернувшись ко мне — так что полы ее плаща вполне театрально взметнулись, она произнесла — с мелодраматическим дрожанием губ и голоса:

— О Эдгар! Я подумала обо всем еще раз — и поняла, что не могу последовать за тобой. Меня пронизывает страх при одной мысли, что я окажусь в крепости, которой правит известный своей жестокостью принц. Прости, но тебе придется идти туда без меня.

Однако в ее речи было столько искренности, что я невольно подумал: а не связывают ли этих двух — Лигейю и месье Вольдемара — иные узы, помимо месмерических? Дурацкая мысль. Не знаю, откуда она взялась и с какой стати.

Монтрезор кинул на ее недовольный взгляд — словно собирался вступить в спор. Однако наша троица вкупе с орангутангом, надо думать, со стороны представляла собой такую сплоченную и безрассудно храбрую группу, что он, будучи в явном меньшинстве, счел неразумным связываться с нами и промолчал.

До нас донесся громкий храп. Это Фортунато сморил пьяный сон — свернувшись калачиком, шут лежал на груде костей. Петерс какое-то время таращился на Фортунато, потом стащил с него колпак с бубенчиками и примерил на свою голову, поверх парика. Спящий зашевелился, но не проснулся. Петерс начал проворно стаскивать с него пестрый шутовской наряд. Монтре-зор пронаблюдал за действиями моего друга, однако опять-таки ничего не сказал.

Петерс и я, прихватив факелы, пару кувалд и лом, двинулись вперед по темному туннелю, на который нам указал Монтрезор. Эмерсон поскакал за нами. В алькове, где мы брали кувалды и лом, я не без удивления заметил корыто со свежезамешенным строительным раствором, хотя и не придал этому никакого значения.

Мы прошли совсем немного до первого поворота, который скрыл от нас фигуры Лигейи и Монтрезора, которые провожали нас глазами, и спящего на странном ложе раздетого до белья Фортунато. Пройдя еще сотню шагов, я подумал: ну вот, к этому времени Лигейя уже поднимается по лестнице из подвала с Гри-пом на плече. Надеюсь, любезный хозяин укажет ей спальню, где она сможет отдохнуть. А нам предстоят непростые приключения...

В мыслях своих я представил, как Грип, сидя на плече прелестной Лигейи, тихо цедит ругательства, от которых даже пьяная матросня способна покраснеть. Я рассмеялся про себя — и бодрей зашагал вперед, навстречу неизвестным опасностям.